Эдуард Шюре - Пророки Возрождения

Великий маг Науки и Искусства находился на краю бездны, во всей красе вновь обретенной юности, в зените своей львиной силы. Его рука держала раскрытый циркуль, который он приставил к изображению земного шара, лежащему на земле справа от него. Но его поднятую голову притягивала сияющая звезда, которая приблизилась и сияла перед нами во всю свою силу. Раскаленный свет кипел в ее центре с такой интенсивностью, что охватывал языками пламени пять ее золотых лучей. Мои глаза не могли вынести ее ослепительного света, но Леонардо смотрел на звезду Волхвов, как орел взирает на солнце. Слева он него находилась возлюбленная им великая Чародейка, она стояла возле художника со склоненной к плечу головой, со скрещенными руками. Она также смотрела на сияющую звезду. Вдруг Леонардо направил на звезду свой циркуль, как бы желая ее измерить. Тогда Лиза обхватила руками плечо художника, чтобы обнять его крепче. Я подумал про себя: «Они на вершине счастья… Я проникну в глубины их тайны…»

Вилла д’Эсте. Диана Эфесская

Но, как бы по магнетическому ощущению, женщина догадалась о моем присутствии и моих нескромных мыслях, она резко оттолкнула художника и повернулась ко мне с жестом гнева и оскорбленного достоинства. В мгновение ока Звезда и Леонардо исчезли. Вновь вокруг меня воцарилась глубокая ночь и в бликах светотени я оказался лицом к лицу с Моной Лизой, такой, как ее написал мастер. Она посмотрела на меня со своей загадочной улыбкой. Я остался смущенным и немым, трепеща от страха. Но ее ирония уступила место жалости.

– Не бойся ничего, – сказала она мне, – я не сержусь на тебя за твою дерзость. Многие мужчины любили меня в течение моей жизни, но еще большее число поклонялись мне после моей смерти, на знаменитом полотне, которое выражает лишь часть моего существа. Они любили и восхищались моим телом; лишь ты один догадался о моей душе и верил в мою любовь к Леонардо. За это я тебе прощаю… все!

– О царица всех граций и всех магов, – воскликнул я, – благодарю тебя! Но разве я не нарушил прекраснейший из священных часов, выпавших в твоей небесной жизни? Разве я не остановил высшее общение твоей души с твоим художником?

– Если ты думаешь так, то лишь потому, что твоя душа еще затемнена парами земли, – ответила она с улыбкой сочувствия. – Мой художник и я – мы никогда не бываем одни, даже когда расстаемся. Его образ всегда парит надо мной, я всегда говорю в его сердце глубоким голосом. Миры разлучили нас… желание, вспышка… и вот мы вновь соединились. Я не могу дышать без него, он не может обойтись без меня. Он измеряет Вселенную своим циркулем, но ему нужны мои глаза, чтобы познать свое сердце. Тогда моя душа проникает в его душу, и я наделяю его своим взглядом.

Ободренный ее доверием, я продолжал:

– Не скажешь ли ты мне, о могущественнейшая из женщин, как ты страдала, когда твой мастер так холодно и жестоко покинул тебя на земле, и каким колдовством ты вновь завоевала его в мире ином?

Темное облако прошло по ее лицу, побледневшему, как саван, но ее ласковые глаза засветились.

– Не спрашивай меня об этом, – прошептала она, – Никто не должен этого знать, и никто никогда не узнает. Никому не будет ведома глубина моей мести, осуществленной над другими и надо мной. Ибо я страдала от бед, вызванных мною, я вынесла пытки, которым подвергала других. Я поплатилась, я страдала, я прошла тысячу адских мук… Ты спрашиваешь, как я обрела в ином мире своего Возлюбленного, который также смертельно страдал в ледяном молчании. Посмотри же на этот цветок, который называют passiflora caerulea (и я увидел, что она держит в руке цветок, похожий на звезду, с темно-синими лепестками). Посмотри на него хорошенько; это цветок страсти . По закону таинственного притяжения этот цветок чувствует внутри себя крестную муку и все ее орудия. Все же он сохранил свой цвет и свою красоту. Суди же, как должна была страдать женщина всеми фибрами своей души, ощущая все мучения в своем сердце, ничего не потеряв от своей силы и своей воли. Когда мой мастер обрел меня в иных сферах и увидел на полотне моей души все эти знаки страдания, в то время как мои глаза сохранили свет и гордость великой любви, – вот тогда он был побежден, освященный своим поражением… Я вошла, торжествуя, в глубину его сердца!

– Ты поверяешь мне чудесные тайны, – промолвил я. – Они отпечатались в моем сердце огненными буквами. Но не скажешь ли ты мне теперь, о прорицательница сердечных тайн, что собирались делать здесь пророки твоего века со своими пятью Музами? Вы, спустившиеся из высших сфер, принесли ли вы нам эру возрождения и счастья, или же вы предвещаете нам эру зла и бед?