Тензин Гьяцо - Традиция Махамудры Гелуг и Кагью

Это так, но при этом нельзя обнаружить какую-либо основу, обладающей отличительной характеристикой, образующей «я». То, что мы так называем – просто обозначение, приписываемое совокупности элементов. Потому «я» не является чем-то самосущим, существующим благодаря своей собственной силе, не опираясь на какую-либо другую основу. Оно не утверждается присущей ему самому природой. Со стороны «я» не существует самосущей природы, делающей меня «мной», подтверждающей моё существование и придающей ему силы. В этом смысле «я» не является чем-то истинно существующим. Исключая «я» как индивидуума, который испытывает счастье или печаль, пользуется вещами и является просто тем, к чему прилеплен умственный ярлык, никакого «я», существующего независимо и самостоятельно, установить нельзя.

Цитата из Нагарджуны продолжает:

«И так же, как личность не является совершенно плотной, поскольку это лишь наименование, приписываемое собранию этих шести элементов, так и ни один из этих элементов не является совершенно плотным, поскольку каждый из них тоже может считаться собранием неких частей».

То «я», которое собирает карму, обрекающую его на счастье или страдание, испытывает её результаты и переживает радость или печаль, это лишь наименование, данное на основе совокупности причин и обстоятельств. А совокупности, стимуляторы восприятия и сферы познания, на основе которых был создан ярлык «я», существуют ли они независимо, самосущи ли они? Нет, они не сами утверждают своё бытие. Точно так же, как и «я», они лишены самосущего бытия. Почему? Потому что каждая из составляющих опять же из чего-то состоит.

Как «я» – это условность, которой присваивается ярлык на основе совокупности шести элементов (земли и прочих), так и каждый из них обязан своим существованием основе – совокупности составляющих частей, так же как и во всё твёрдое в качестве составляющего входит элемент земли. У элемента земли есть составные части, а состоящее из частей есть основа для наименования – то, на что указывает ярлык. Потому его существование может быть установлено только при опоре на иные факторы, отличные от него. Существование и идентичность тех или иных вещей, которые можно поименовать как «то» или «это», не может быть установлена через что-либо, в конечном счёте обнаружимое с их собственной стороны в том месте, где они считаются существующими.

Если мы сделаем вывод, что раз в конечном счёте нельзя обнаружить самостоятельное существование явлений или их присутствие в обозначенном месте, то они не существуют вообще, то будем неправы. Они есть. Они должны быть. Но когда мы не можем установить их абсолютного существования в том месте, где они видятся существующими, то что же это означает? Это просто значит, что с их стороны в предельном смысле нельзя обнаружить ничего, что бы утверждало их существование в месте, где мы полагали их вещественное существование, исходя из видимости их, которую даёт наш ум.

Но когда остро встаёт вопрос о том, как же предельно необнаружимые вещи в действительности существуют, и мы должны что-то на него ответить, конечным ответом будет то, что их существование устанавливается просто благодаря наименованиям. Иными словами, существование этих вещей устанавливается и подтверждается просто в силу того факта, что их можно именовать в контексте присваивания умственных ярлыков. Для присущих им обнаружимых определяющих характеристик со стороны основы для наименования, делающих вещи существующими и придающих им идентичность, нет дополнительной необходимости. Таким образом, существование в конечном счёте необнаружимых вещей – просто условное. Этим подразумевается, что неразумно считать их чем-то истинно существующим и самосущим.

Нагарджуна удостоверяет это в «Коренных строфах о срединности», как делает это и Цонкапа в «Сущности отличных объяснений смыслов, поддающихся толкованию и определению». Если бы существование вещей и их идентичность как «то» или «это» устанавливались бы ими самими, в силу присущей им и обнаружимой собственной природы, то есть некой определяющей, характерной черты, которую можно было бы выявить и указать где-то внутри этих вещей, являющихся нам в качестве объектов познания, тогда их существование не устанавливалось бы просто благодаря условному наименованию со стороны ума, берущего их в качестве объекта познания. Устанавливать их существование и отличать их друг от друга можно было бы просто благодаря их собственным отличительным характеристикам, делающих их «этим» или «тем». Но это не так, потому что внимательно исследовав объекты познания в поисках определяющих характеристик, существующих с их собственной стороны, мы не сможем найти ни малейшего примера таких характеристик, которые могли бы сделать их «этим» или «тем», которые существовали бы со стороны их собственной основы для обозначения.