Тензин Гьяцо - Традиция Махамудры Гелуг и Кагью

Но обыденном уровне, то есть на уровне относительной истины, есть действительное различие между человеком или «я», который пользуется вещами, и используемыми телом и умом, которыми управляет это «я». Есть управляющее и управляемое. Из-за того, что моё тело болеет, мы говорим «я болен». Из-за того, что наш ум что-то знает или видит, мы говорим «я знаю или вижу». Однако, наш ум наделяет это «я», то есть познающего, того, кому представляются вещи, кажущимся независимым существованием, будто оно существует само по себе. Наш ум порождает видимость, чувство или впечатление конкретного «я», будто что-то такое независимо существует благодаря своей собственной силе.

Иногда, когда наше тело болит, мы развиваем гнев, направленный на тело, а если забываем что-то важное, то злимся на ум. Объектом нашего гнева тут является тело или ум. Тот же, кто злится – это «я». Ум заставляет его казаться чем-то ясно отдельным, существующим само по себе, посылающим гнев, и также заставляет казаться отдельным от него тот предмет, на который гнев направлен. Вот каким образом мы развиваем гнев по отношению к телу или уму.

Например, если мы пораним руку, то хватаемся за больное место, как если бы это был некий предмет, например, отравленное оружие, и считаем боль своим врагом. Мы развиваем гнев или о отвращение к этой больной руке – ум заставляет казаться руку и «я» совершенно отдельными вещами. Он производит чувство или видимость «я», которое кажется независимым от тела и ума и не относящимся к ним. Но что же за природу имеет это «я»? Нашим острым разумом мы рассматриваем и исследуем её в состоянии непоколебимой поглощённой концентрации на обычной природе ума.

Текст продолжает:

«Именно, как сказал наш проводник, арья Нагарджуна: „Личность не является ни землёй, ни водой, ни огнем, ни ветром, ни пространством, ни сознанием. Не является она и их совокупностью“.

Если мы исследуем, на что же опирается эта постулируемая личность или «я», которое чувствует радость или печаль и пользуется вещами, то можем сказать, что тело составляют элементы земли, воды, огня, воздуха и пространства – иными словами, твёрдые, жидкие и газообразные составляющие тела, а также пустоты и тепло. И хотя личность опирается на эти вещи, если мы оценим каждую из них и спросим – «твёрдые составляющие – это я?», или «жидкие составляющие – это я?», то поочерёдно мы отбросим их все, так и не найдя того, что мы могли бы отождествить с собой. Но, взглянув иначе, мы можем сказать, что «я» находится в теле и уме, и они-то и составляют основу или место его существования. «Я» нельзя выявить где-нибудь в другом месте, где нет ни тела, ни ума, например в столе. Потому «я» определённо находится где-то в теле и уме.

Но если это даже и так, то рассматривая наши составляющие и поочерёдно отбрасывая их, спрашивая себя «я – это?», «я – то?», беря телесные элементы и ум вместе или по отдельности, мы ни в чём из этого не найдём ни малейших признаков, никакой отличительной характеристики «я». Нельзя найти его и в их связности или совокупности. Аналогично, если рассматривать «я» как сущность, основанную на уме, то в потоке ума, в его совокупности или частях, мы не найдём сколько-нибудь обнаружимой основы для «я». Вот почему Нагарджуна сказал, что личность – не земля, не огонь, не ветер, не пространство, не сознание, и не их совокупность.

Автор текста продолжает цитировать Нагарджуну:

«Однако какая личность существует отдельно от всего этого?»

Хотя личность не является совокупностью, всё же нет такой отличительной характеристики, которая выделяла бы её в отдельную сущность, отличную от тела и ума, взятых вместе или по отдельности, и владеющую ими, подобно хозяину. Её нельзя обнаружить как в отрыве от этих совокупностей, так и как нечто, отличное от них, но располагающееся в чём-либо из них – например, в уме. Но где же ещё можно найти «я»?

Однако, дело обстоит вовсе не так, что никакого «я» вовсе нет. «Я», испытывающее боль и получающее помощь, собирающее карму и испытывающее её результаты, определённо существует. Если руководствуясь тем аргументом, что в абсолютном смысле «я» необнаружимо, мы скажем, что никакого «я» вообще не существует, мы войдём в противоречие с прямым восприятием. Из непосредственного переживания и опыта известно, что «я» есть. Из своего личного опыта мы говорим: «я счастлив», «мне грустно». И никому для этого не требуется подтверждения от кого-либо другого. И хотя мы не знаем, где же в конце концов находится это «я», его существование мы можем установить из собственного опыта.