Идрис Шах - вестник суфизма (Сборник)

Они редко выбирались из пригорода, и хотя Идрис и представлял себе, что Лондон — большой город, но все же, в первый раз очутившись там, испытал разочарование. Да, здесь были блеск, шум и все великолепие мегаполиса, но он словно не понимал, на что смотрит.

Дома — великолепны, но их величие нельзя было сравнить с величием его гор, а мечети Афганистана казались ему более похожими на сказочные дворцы, чем, например, Букингемский.

В парке громко кричали какие-то религиозные ораторы, сообщавшие о конце света или пришествии инопланетян и собиравшие вокруг себя только праздных зевак, которых обтекала равнодушная толпа. И Идрис, с детства соприкасавшийся с самым сокровенным эзотерическим знанием, с разочарованием и даже некоторым стыдом отворачивался от них.

И все же он успел всей душой полюбить новую родину, которая вначале казалась ему такой странной. С ее такими нелепыми сковывающими обычаями, как, например, отношение англичанина к своему дому. Идрису за его непродолжительную жизнь пришлось пожить во многих местах, он считал, что переезды с места на место естественны. Но англичане считали, что настоящий дом — обнесенный изгородью, с небольшим палисадником под окнами. Английские соседи Шахов, такие приветливые и предупредительные, всегда давали четко понять, что такое «частная жизнь». Границы участков были «священными», словно невидимая, но непреодолимая стена: если ее пересекали маленькие дети их соседей, их тут же забирали обратно с извинениями.

Незнакомцев не принято было приглашать в дом или даже в прихожую — с ними разговаривали строго на пороге дома (как это отличалось от обычаев клана его деда и отца!). Если их приглашали в гости, то происходило это за две-три недели, чтобы не дай бог не нарушить их планы. О своем приходе следовало сообщить заранее хотя бы телефонным звонком, хотя общение по телефону считалось чуть ли не святотатством — вдруг вы отрываете человека от телевизора или разговора или у него нет настроения общаться. Почта — гораздо более приятный способ общения: вскрыть письмо и ответить на него человек может в любое удобное для себя время. Англичане тратили очень мало денег на продукты — ежедневная трапеза семьи Идриса показалась бы любому англичанину расточительством, но привыкнуть к вкусу овсянки с зеленью Идрис так и не смог.

.Ветер оторвал его от мыслей, швырнув под ноги газетный листок с броским заголовком, сообщавшим о начале войны. Дома он читал газеты, но старательно пропускал информацию о далеких войнах, обо всем, что происходило за границами страны; ему казалось, что чтение этих сводок просто отнимает у него драгоценное время.

Война для Идриса началась внезапно — с бомбежек. А точнее, с тревожных слухов, которые так волновали его мать. Сначала до нее долетели слухи об атаке на Уимблдон и Кройдон, далекие пригороды Лондона, затем несколько бомб упали на Крипплгейт, в центре города. Король Георг VI и королева отказались оставить Лондон даже после попадания нескольких бомб в Букингемский дворец.

Идрис помнит, как тихо родители обсуждали это на кухне, переходя с английского на персидский в самые патетические моменты. В этот момент ему показалось, что устойчивый привычный мир студента колледжа, сына успешного предпринимателя, любящего сына и брата исчезает, уступая место другому, где и он сам должен быть другим.

А война наступала на мирный город. Седьмого сентября в пять часов утра шестьсот немецких бомбардировщиков одной сплошной огненной волной, несущей смерть и разрушение, прошлись над восточной частью города, сбросив тонны бомб. Возникли массовые пожары в жилых кварталах и на электростанциях, оставивших часть города без света. Город был похож на океан огня. Деревянные телеграфные столбы не выдерживали жара и начинали дымиться, а затем, как спичка, мгновенно вспыхивали сверху донизу, хотя языки пламени к ним даже не подступали.

Казалось, горела сама земля — это дымилось покрытие из деревянных дорожных колод. Ни пожарные, ни добровольцы не могли обуздать бушующее пламя. На берегах Темзы пылали оставленные там деревянные баржи, и издалека казалось, что горит сама река. От страха и безысходности люди сбегались в храмы и, стоя всю ночь на коленях, в рыданиях обращались к небесам с молитвой. Для всех, кто прошел через эту ночь, она стала самым страшным переживанием в жизни. Только в сентябре на Лондон было сброшено почти тридцать тысяч бомб, и зенитная артиллерия англичан была бессильна против немецких бомбардировщиков.