Николай Сиянов - Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина

Я занимался своими энергиями в избушке, когда вдруг неподалеку раздался выстрел. Даже два, один за другим, почти слитые — дубль, усиленный горным эхом. Показалось, что выстрелы прозвучали сверху, как бы лавиной прокатились по урочищу определенно сверху вниз. Я вскочил на ноги. Приказал себе не думать ни о чем, то есть отключил мышление и полностью предоставил себя работе тела. Пусть оно делает, что хочет, ему виднее, я же буду сторонним наблюдателем, исполнителем. Любопытно посмотреть, что получится. Сидячую медитацию я пытался перенести в жизнь, в действо, то есть медитировать себя действующим, благо представлялся случай.

Я бросился, было, по направлению выстрелов, но быстро застрял в снегу, увяз по пояс. Заметался туда-сюда в поисках твердого наста — напрасно. Тело повернуло к избушке, там в закутке лежали старенькие охотничьи лыжи. Я редко пользовался ими, потому как они были очень ветхие. Но теперь, видимо, создалась ситуация, когда без лыж просто не обойтись.

Я выскочил в одном свитерке да в кирзовых сапогах, с которыми не расставался. Погода стояла пасмурная, тихая, с небольшим морозцем. Уже на лыжах, поднимаясь в гору, я мельком отметил, что одет очень легко, но тут же промелькнуло и другое: значит, так нужно.

Не буду описывать, как я поднимался по урочищу все выше и выше, широкими галсами исследуя местность. Никаких мыслей, повторяй, не было, я избегал, их, предоставив себя интуиции тела. И не ошибся, потому что минут через двадцать выскочил точно к цели.

Матерый лось лежал на краю поляны близ корявой сосны. Уже безголовый, с обесшкуренным и разрезанным брюхом, из которого выползали и парили внутренности. Рядом с ножом в руках крутился мужчина — плечистый, крупный, но жилистый и проворный. Двустволка висела на суку дерева, под нею валялись телогрейка и шапка.

Я появился неожиданно — и для самого себя, и для охотника. Мы молча уставились друг на друга. Нас разделяли десять-пятнадцать метров.

Сейчас я могу сказать, что выражало лицо охотника, особенно его глаза: удивление, растерянность — в первое мгновение; страх, злобу и решительность — во второе. Я был незваным гостем. Помешал ему. Стал свидетелем преступления.

Так, вероятно, ведет себя крупный хищник, которого мелкий зверек отвлекает от пиршества. Мужчина выглядел лохматым, нечесаным, и это еще больше роднило его с хищником.

Глаза у мужчины сузились, лицо перекосила гримаса. Я ничего не предпринимал, просто стоял и смотрел на него, даже, скорее, созерцал.

Он быстро и ловко подхватил ружье, и в следующее мгновение я увидел перед собой два черных пустых отверстия, направленных мне в грудь. Или в лоб. Никакой разницы. Созерцание становилось угрожающим, но что мог я поделать? Детина не стрелял но как бы играючи переводил стволы то выше, то ниже, раздумывая, куда лучше всадить заряд.

Сейчас легко анализировать свою реакцию и поступки. Но в тот момент ничего подобного не было. Я просто знал: вот этот, плечистый и лохматый, и тоже в синеньком повылинявшем сви-терке, сейчас разрядит ружье — и конец всему. И выход всего один — надо опередить лохматого. Еще раз повторяю, не было мыслей, никакой лихорадочной пляски ума — он оставался ровным и тихим, работала интуиция и еще что-то, точное и безошибочное, что вне наших земных понятий.

…Заряд Воли был достаточно силен, и я, ощутив его концентрацию ниже пупа, ощутив явственно, как силен и грозен заряд, метнул его, словно выстрелил, поверх темных зрачков, нацеленных на меня, в узкий, покрытый слипшимися волосами лоб. Детина вздрогнул, покачнулся — и оба ствола разрядились в небо.

Сработало! Мужик ошалело тряс башкой, поглядывая то на ружье, то на меня, не понимая, в чем дело. Но быстро пришел в себя. Переложил ружье и начал шарить рукой по патронташу.

Я не стал дожидаться, когда он вскинет двустволку вторично.

Сильнейший удар Лучом нади — я целил в грудь — отбросил браконьера в снег. Он упал навзничь, раскинул руки, выронив ружье. Полежал несколько секунд без движения, но быстро вскочил и пополз ко мна на коленях. Действия его были непредсказуемы: он то полз, то вскакивал на ноги с поднятыми руками, явно сдаваясь на милость победителя. Он то приближался ко мне, бормоча что-то под нос, временами вскрикивая, то поворачивался к своему лосю, косясь на ружье, все порываясь к нему и все-таки не решаясь.

Следовало как-то успокоить детину, выражаясь языком Учителя, нейтрализовать его злобные и сумбурные энергии, перекодировать. Мне сле-довало ввести очумевшего мужика в свою Кривизну Пространства, в свой огненный Шар-Джн-ву. Но как это сделать?