Николай Сиянов - Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина

В этот момент медитации я и вышел в Хронику Акаши особенно полно: плохо мне, с животом что-то, попросту говоря, в туалет надо. Дальше — больше, вовсе прескверное. Раковину унитаза забило, должно, я воду слил — и все содержимое с ревом через край на кафель. Из красивого голубого унитаза да на прекрасный банкировский пол. Заползал, делать нечего, засобирал ладошками; высокий такой, красивый молодец, в форменной моряцкой одежде… и чем занимается?

“Чувство юмора, — сказал кто-то из мудрых, — это умение видеть иронию крайностей… два полюса одной ситуации”. Умри, Денис, лучше не скажешь! Но для чего подобный интим вроде бы и не чужой для меня жизни? Потому и начинаю охладевать к капитану Максимову, к его прошлому. И то — жизнь как жизнь, всего хватало, и юмористических ситуаций тоже. Это, может, у бетхове-нов да у королей династии Стюарт все высокое, возвышенное. Мой кэп нес по бурному морю очень разную жизнь.

11 апреля. Снова кэп. Хочу понять; эти картины, куски кинолент, они наудачу приходят, случайно? Или есть закономерность какая? Кажется да, есть. По-моему, дается то, что капитану приходилось переживать особенно остро. Все — от его чувств; они, как посев, запечатлевались в его Мыслеформе или Сущих, а ныне всплывают уже перед тем, кто жнет.

…Сбесилось море совсем, штормяга не приведи Господи! Бискай всегда шумлив и капризен, но сегодня… Смотрю в иллюминатор из своей каюты: сплошная белизна с синими проблесками воды. Девять баллов, пожалуй, не меньше. Дает Бискай прикурить! Как ни спешим в тропики, надо сбавлять ход, ложиться носом на волну.

— В рубке! На курсе?

— Двести десять градусов, Максимыч!

Сам вижу, компас передо мною в каюте, в углу. Для порядка спрашиваю, чтобы рулевой не рыскал по сторонам, не уклонялся.

— Средний ход! Выходи помалу, носом на волну. Держать чистый норд, там посмотрим.

— Понял, Максимыч: средний ход, держать чистый норд.

— Лево на борт!

Завалило “Альбатрос”… Все со стола, что не закреплено: “Три мушкетера”, карандаши, папки с бумагами… На кренометре — почти сорок!

— Максимыч! — заполошно по трансляции вскричал вахтенный старпом Алексеич. — Максимыч, в рубку!

Черт, надо было самому выполнять маневр, понадеялся… Что там? Почему чиф в истерике?

Не помню, как влетел в рубку и к смотровому окну: мамочка! В кабельтове от нас гигантская “дура”, волна-убийца с десятиэтажный дом… А траулер на развороте, почти подставили борт…

— Внимание экипажа! Вблизи гигантская волна, всем быть “на товсь”. Особенное внимание — на камбузе!

Все, больше ничего не успею ни сказать, ни сделать… Откуда она, дуреха?! Видел чиф или спал? Видел — и подставил борт? Японский бог, только бы пронесло!

Нет, не тот случай, не пронесло. Волна подмяла корму — подставили-таки слип; ворвалось чудовище с длинным вывертом, треском. Рулевую вздыбило, занесло: фок-мачта, нос с брашпилем, крупно дрожа, запрокинулись в небо. О Боже, как тянутся секунды… зарыло, поволокло, палуба из-под нок Выдержат стекла, нет? Да Бог с ними, стеклами, выдержала бы корма!..

Удар! Дверь настежь, вырвало ее, что ли? Волна по рулевой рубке, двухметровая… мамочка! Двадцать лет по морям, такого не видывал!

Чифа вклинило в угол; я — за гирокомпасом, тоже заклиненный… Рулевой где?! Нету рулевого, вылетел под крен вместе с водою…

Прошлась по рубке волна слева направо и теперь под крен в разверзшийся проем — двери точно не было! — отступала разбойно в черный провал, крутя воронки.

— Чиф, на руль! — а ноги сами к левому борту, к проему.

— Максимыч, назад! — старпом у руля, вцепился в колонку…

Нет ни лееров, ни матроса: не пронесло! И поволокло, поволокло “Альбатрос” в сторону, будто испытывали на излом, но через мгновение — затяжное, в трепете и вибрациях выравнивание киля… Новый крен, уже в обратную сторону!

Что там делается внутри судна? Как люди? По трансляции из машинного отделения крик: “В рубке! Вода в машине, пробоина!” Ну вот и началось… Однако спокойно, спокойно.

— Внимание экипажа! Объявляется общесудовая тревога. Аварийным партиям — стоять по местам! Стармеху срочно в машину! Боцман, в рыбцех!

Сколько раз отрабатывали учебные тревоги! Сколько недовольных всегда: зачем? для чего? только время теряем! А вот затем. Чтобы в подобной ситуации знать, что делать!

— Чиф, на курсе?

— Не слушается руля, Максимыч…

Нос задран, туда-сюда; виляет направо-налево, словно высматривает что в небе.

— В машине! Доложить обстановку!