Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Мифология многоликости

Игра – явление эротическое.

Танцующий, играющий поток жизни сексуален в самом высоком смысле. То есть во Вселенной, говоря словами Ральфа Эмерсона, «мы встречаем полярность или действие и противодействие в каждом явлении природы» [387].

На сегодняшний день ни для кого уже не секрет, что две основные противоположности Мироздания являются двумя аспектами творческого организма. Например, женское в художнике связано с открытостью и интуицией. Это способность видеть сразу много уровней, нежность, умиротворенность, открытость. Мужское – это энергия, сила, интеллект… способность уверенно и волево следовать одному направлению, ловкость, точность, выдержка и т. д. Известно также, что когда эти внутренние аспекты творческой личности пробуждены и осознаны, тогда мужское грациозно танцует в нем с женским и мы имеем полноценный творческий акт, достигающий своего разрешения через естественно возникающий ритм взаимопроникновения и любви. Если же эти аспекты не пробуждены и не осознаны, то отношения между мужским и женским напоминают танец двух пьяных людей и сводятся к невротическому преобладанию с одной стороны и невротическому подчинению с другой.

Когда артист переживает отождествление только с мужским аспектом себя, это выражается в отсутствии простора для танца. Это можно сравнить с попыткой танцевать в маленькой, заставленной вещами комнате. Много энергии и мало места для ее проявления. Если это так, нереализованная энергия блокирует сама себя в комплекс , и такова природа артистического «зажима». Когда же артист пробужден только к женскому аспекту себя, но не имеет контакта с мужским, это проявляется в избытке пространства при отсутствии энергии. И опять нет танца, потому что нет структурирующей активности. Здесь безграничный потенциал женского поглощает сам себя в «кислое» равнодушие и лень. И это другая сторона «зажима».

Вывод: весь спектр артистических комплексов и зажимов, а также проблем взаимоотношений с партнерами и с режиссером сводится к одной-единственной причине – к отсутствию зрелых взаимоотношений между мужским и женским в едином творческом организме. [388]Разберемся в этом, начиная, как и положено, с самого невозможного – с познания природы женского.

Женщина – это самое эфемерное из всего, что проявляется в окружающем нас мире. Она соткана из игры, вибрирует непостоянством и каждое мгновение готова раствориться в танце чувственных переливов. Не будет преувеличением сказать, что она так же неопределима, как и сам «бушующий космос» Театра Реальности , являясь отражением мужской способности очертить территорию своих возможностей.

Женский аспект проявляется в Игре в форме Повелительницы Танца . Новый персонаж в мифологии Игры , поэтому остановимся на нем подробнее. Эта молодая и невероятно игривая femme inspiratrice [389]может являться как в виде человеческого существа, так и в форме божества, а также как игра сил феноменального мира.

Считается, что этот собирательный образ всех Муз вместе взятых (если брать европейский аналог) пробуждает интуицию и дарит внезапное озарение. Ее еще называют Тем, Что Знает или Пучиной Многоглазой . Герберт Гюнтер говорит о ней так: «Она есть все, что не включено в сознательный психический склад человека и представляется „иной чем“ и „более чем“ он сам» [390]. Натан Кац анализирует ее «как символ сил, действующих в мужской психике, которые всплывают из лабиринта подсознания, чтобы исцелять и сплачивать сознательное „я“» [391]. Джозеф Кэмпбелл говорит об этом, приводя в пример санскритское понятие шакти , что означает «деятельную силу» мужского божества. «Следуя аналогии, можно сказать, что жена является шакти своего мужа, а любимая женщина – шакти своего возлюбленного; к примеру, шакти Данте была Беатриче» [392].

Общеизвестно, что Музы : Клио, Евтерпа, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания и Каллиопа – несут в себе божественный Огонь, или дыхание Богини Весты. Все вместе они образуют тетрактис – начало и конец, слитые в единое целое, божественную Декаду – женский принцип игры Ума . Их корни уходят в греческую мифологию. Все девять – дочери верховного бога Зевса и богини памяти Мнемозины. Музы обитали на вершине священной горы Парнас или на склонах священной горы Геликон. Они черпали воду из Кастальского ключа и одаривали ею избранных, и те, изведав этой живительной влаги, становились поэтами и певцами, танцорами и актерами, музыкантами и учеными. Музы-сестры водили дружные хороводы, танцевали и пели под звуки золотой кифары, на которой играл бог солнца и искусств Аполлон. Почти все сестры имели отношение к театру, но только две из них, Мельпомена и Талия, являются символами сценического искусства. Мельпомена сначала считалась музой трагедии, но затем расширила свои «владения» и стала музой и покровительницей драматического театра вообще. Известно, что театр называют храмом Мельпомены. Она изображается украшенной виноградными листьями, с венком из плюща на голове, на котурнах, с трагической театральной маской в одной руке и мечом или палицей – в другой. Талия (ее имя на древнегреческом означало «расцветаю», «разрастаюсь») стала покровительницей комедии и легкой веселой поэзии.