Наиль Ахметшин: Врата Шамбалы

Не менее знамениты и лошади правившего Поднебесной в 712–756 гг. императора Сюаньцзуна, которые принимали самое активное участие в театрализованных представлениях. Они «были отобраны из наиболее одаренных лошадей, присланных в качестве дани из-за рубежей Китая. Их наряжали в богатые вышивки с золотой и серебряной бахромой, а гривы украшали драгоценными камнями. Разделенные на две группы, они проделывали свои сложные телодвижения, сопровождая их кивками головы и взмахами хвоста. Танцевали они под музыку „Песни перевернутой чаши“ (цин бэй цюй), исполняемую двумя оркестрами красивых юных музыкантов, облаченных в желтые одеяния с яшмовыми поясами. Они могли танцевать на скамьях, соединенных по три, и стояли как вкопанные, когда силачи поднимали эти скамьи. Вошло в обычай, чтобы эти замечательные создания выступали ежегодно в башне Ревностного правления (цинь чжэн лоу) в пятый день восьмой луны, в честь дня рождения императора, на празднествах, называвшихся „Период тысячи осеней“ (цянь цю цзе). В таких торжественных выступлениях эти лошади разделяли успех с отрядом стражников в золотых доспехах, церемониальным оркестром, фокусниками-варварами, дрессированными для выступлений слонами и носорогами и с огромной толпой дворцовых девушек в богато украшенных костюмах — девушки играли на восьмиугольных „громовых барабанах“» (Э. Шефер).

Поэт-отшельник IX в. Лу Гуймэн выводил родословную удивительных животных от легендарных ферганских скакунов и писал о них так:

Однако основу многотысячного императорского табуна составляли все-таки низкорослые и выносливые лошади, которые поступали главным образом из Монголии и Тибета. Среди них тоже были свои знаменитости. У Ли Шиминя (впоследствии императора Тайцзуна), правившего страной в 627–650 гг., во время бесконечных сражений и походов было шесть таких коней. Они всегда приходили на помощь хозяину. Легенда гласит, что один из них, получив ранение, уперся передними ногами в землю и помог воину вырвать стрелу, вонзившуюся ему в грудь. В ходе другой битвы еще одного скакуна поразили пять стрел, предназначавшиеся именитому наезднику.

Император часто вспоминал о боевых четвероногих товарищах и не хотел расставаться со своими любимцами в загробной жизни. Роскошные барельефы высотой 1,7 и шириной 2 метра с их изображениями некогда украшали вход в его погребальный комплекс. Согласно традиции, они были исполнены по наброскам художника Янь Либэня, нарисовавшего их с натуры. По мнению английского синолога С.П. Фицджеральда, «шесть скакунов — одухотворенные и полные жизненности образы приземистых монгольских коней».

Сейчас барельефы можно увидеть в галерее древних скульптур на территории Музея каменных стел в городе Сиань. Два из них, увы, — всего лишь недавно изготовленные копии. В 1914 г. оригиналы были тайком вывезены в США и в настоящее время выставлены в Филадельфии, в музее Пенсильванского университета. Другие барельефы были расколоты и тоже приготовлены к отправке за океан, но в последнюю минуту вмешались местные жители и власти, предотвратившие очередную кражу.

Одно из лучших в Китае скульптурных изображений этих животных — замечательная фигурка «лошади, наступившей на ласточку» (кит. мата фэйянь ). В конце 60-х гг. XX в. ее нашли в могиле генерала, жившего в период Восточная Хань (I–III вв.), на территории города Увэй (провинция Ганьсу). Высота бронзовой лошадки составляет 34,5 сантиметра, длина — 45 сантиметров. Сейчас она экспонируется в Музее провинции Ганьсу (г. Ланьчжоу). Главное ее достоинство — передача изумительного по своей динамике полета, когда три ноги эффектно оторвались от земли и только задняя правая слегка касается зыбкой опоры. Бесспорно, скульптор обладал обширными познаниями в области механики, что позволило ему удержать солидную по весу статуэтку в вертикальном положении. Ничего подобного лично мне видеть не приходилось.

До сих пор остается неясным, на кого все-таки наступила лошадь, ставшая в итоге бесценной всекитайской реликвией и символом национального туризма. Дело в том, что такое изображение в более чем 4-тысячелетней истории государства встретилось в первый раз, отсутствуют какие-либо прямые указания и косвенные аналогии в культурной традиции, мифологических сюжетах, народных представлениях и верованиях. Специалисты, внимательно изучив самобытную композицию, сошлись на том, что опорная нога животного оказалась на спине ласточки. Соответствующее название было с энтузиазмом воспринято общественностью и приобрело широкую популярность в стране. Некоторые сомнения вызывали лишь размеры «пострадавшей» ласточки.