Аркадий Вяткин - 50 великих книг о пути к истине

Желание большинства отторгнуть нечистую силу уже тогда расценивалось Ла-Веем, как лицемерие и трусость. Он сразу понял, что люди, занимающиеся написанием книжонок с описанием вызова духов и защиты от них, в большом количестве продаваемых в любом американском городе, являются специалистами по магии не больше, чем христианские проповедники. Гораздо больше ему были по душе амбициозные индивидуалисты, циники, презирающие лживую мораль, огромная духовная власть которых позволяла им возвышаться над обывателями и строить жизнь целиком по своей воле. Он все более начинал приходить к мысли о ханжестве евангелических сентенций, ибо заметил, что власть на земле в действительности принадлежит людям жестким и бескомпромиссным.

Уже в то время его кумирами были такие авантюристы, как Калиостро, Распутин и Василий Захарофф – известный на то время греческий оружейный барон. Родители отметили у Антона большие музыкальные задатки и поощряли его желание играть на различных инструментах. В последующем это умение ему пригодилось как способ заработка в трудные годы. Поскольку уже в юности Антон отличался резко выраженной индивидуальностью с нестандартными интересами, а поэтому в среде сверстников он почти всегда был изгоем. Тем не менее находились некоторые подростки, которые с открытым ртом слушали его рассказы о призраках и загробном мире.

В 16-летнем возрасте он бросает школу и примыкает к труппе бродячего цирка, где проявляет большой интерес к работе с хищниками. Вскоре руководство цирка, заметив, что Антон не боится заходить в клетки и легко находит общий язык с тиграми, склоняет его к профессии дрессировщика. Но уже через два года Ла-Вей покидает цирк и присоединяется к карнавальной группе, где овладевает мастерством фокусника и основам гипноза. С этого времени начинается систематическое постижение им оккультных наук. Тогда же он убедился, что людям нравятся, и они готовы заплатить любые деньги за то, чтобы их дурачили, поскольку они всеми силами хотят убежать из своей собственной постылой жизни. Более того, многие из них были готовы видеть сверхъестественное в самых обыкновенных вещах, а поэтому обманывать их было легко.

Позже Ла-Вей расскажет, что именно в карнавальной группе он получил свои первые уроки циничного отношения к религии, убедившись, что жизнь, казалось бы, вполне набожных людей представляет собой обман и притворство. Увидев, как одни и те же люди посещают стриптиз-шоу и забавляются с проститутками, а потом идут в церковь, где истово молятся, а потом снова посещают бордель, Ла-Вей воспринял это как вполне обычное явление.

В 1948 году, когда Ла-Вей подрабатывал в ночном клубе тапером, он познакомился с танцовщицей Нормой Мортенсон – в будущем известной под именем Мэрилин Монро. Их роман со слов самого Ла-Вея был кратковременным, но очень бурным. Через много лет после этого Ла-Вей получил по почте плакат-календарь с полуобнаженной Монро и размашистой надписью: «Милый Тони, помнишь ли ты все это? С любовью, Мэрилин». Умиленный Ла-Вей тут же назвал свою бывшую любовницу «сатанинской мадонной XXI века», до которого она, впрочем, не дожила…

В 1951 году, когда ему исполнился 21 год, Ла-Вей ушел из карнавального шоу, решив заняться чем-либо посерьезнее, и поступил на факультет криминологии городского колледжа в Сан-Франциско, по окончании которого он начал работать фотографом в департаменте полиции. Именно здесь он столкнулся с худшими проявлениями человеческой натуры, впечатления от которых внесли свой вклад в формировании его дальнейших взглядов.

«Я увидел самую кровавую и мрачную сторону человеческой природы, – вспоминал впоследствии Ла-Вей, – людей, застреленных психами, зарезанных своими друзьями, детей, размазанных по сточным канавам водителями, скрывшимися с места происшествия. Это было отвратительно и гнетуще. Я спрашивал себя: “Где же Бог?” Я начал ненавидеть ханжеское отношение к насилию со стороны людей, повторявших: на то воля божья».

Ла-Вей пришел к выводу, что людям нужно совсем другое божество, которое бы воплощало в себе только человеческие качества и не прикрывалось бы фиговым листком от существующих страстей и пороков. Таким божеством в его понимании был Сатана, воплотивший в себе все то, от чего открещивались представители христианской церкви.

Сатана, вечно преследуемый и презираемый искуситель, манил Ла-Вея своим сходством с человеком и той огромной силой и возможностями, перед которой не могли устоять никакие моральные правила.