Хайо Банцхаф - Таро и путешествие Героя

В «Волшебной флейте» Моцарта это сцена, когда Царица Ночи впервые сообщает главному герою Тамино, что ее прекрасная дочь находится в плену у злого (как кажется поначалу) волшебника Зарастро, и тот всей душой клянется освободить ее. Этот решительный выбор, сделанный по велению сердца, служит типичным примером кульминации страсти, вершины счастья на пути самопознания. Таким образом, зов сердца и бесповоротная решимость составляют не только сюжет этой карты, но и необходимое условие любого «путешествия героя», потому что без решимости покинуть родительский дом оно вообще не может состояться. Этот сюжет старинного Таро пользовался большой популярностью у художников создавших множество картин под названием «Выбор Такого-то,» или «Решение Такого то» в христианстве он стал выбором между добродетелью и грехом. Примером такой интерпретации может служить известный холст Лукаса Кранаха, один из первых в его цикле картин о Геракле.

Архетип — выбор, — витязь на распутье»

Задача, — выбор по велению сердца, решение, принимаемое всей душой

Цель — бесповоротная решимость идти данным путем, быть с данным человеком, выполнить данную задачу

Риск — переоценить свои силы, уйти в мечтания

Жизнеощущение — «сердце, как хорошо на свете жить!», готовность и умение выбирать

Сделав свой выбор, Герой восходит на Колесницу, чтобы наконец отправиться в свой путь или, как говорится в одной старой немецкой сказке, «чтобы познать, что такое страх». Он оставляет позади город своего детства, до сих пор дававший ему безопасность и прибежище. В правой руке у Героя — жезл, золотое на вершине которого указывает на высокие цели, им движущие: открытие сокровища, освобождение прекрасной пленницы, поиски разрыв-травы или потерянного рая.

На соответствующей карте Таро Герой изображен в облике Бога Весны, любимого и почитаемого людьми всех времен и народов как Освободитель, потому что вслед за его праздником следует самое теплое, самое плодородное время года, освобождающее их от холода, темноты и лишений, вызванных зимой. Всюду на Западе этот прекрасный юный бог считается сыном Царицы Неба. Звездное небо служило ей одеянием — на карте оно образует балдахин над колесницей, знаки Зодиака — поясом, который она тоже подарила своему сыну. Он и на плечах несет ее подарки — две маски Луны, ибо ее почитали и как лунную богиню. Уэйт называет эти маски «урим» и «туммим», были гадательные атрибуты первосвященников у древних евреев, многократно упоминаемые в Ветхом Завете (Исх. 28:30, Втор. К и 1 Езд. 2:63), однако, в сущности, никак не объясняемые, возможно, речь здесь идет о ритуальных масках, реликтах культа великой Богини-Матери древности.

У героев многих сказок, как известно, «во лбу звезда горит»; корону на голове у Возничего на карте Колесницы также украшает восьмиконечная звезда, которая, согласно значению числа Восемь, символизирует связь с высшими сферами, тогда как квадрат у него на груди, Четверка, обозначает земную реальность. Эти детали характеризуют его как освободителя, посланного Небом (Восьмерка), чтобы он совершил свой подвиг на земле (Четверка). Этот сюжет, сохранившийся во многих мифах, обрел наиболее яркое и всем известное воплощение в образе Иисуса Христа, сына небесной девы, посланного освободить жителей Земли от грехов.

Колесницу Героя влекут за собой два сфинкса, белый и черный, у каждого из которых в уборе присутствует краска другого. Тем самым оба «тягловых животных» воспроизводят смысл тай-цзи, древнего китайского символа целостности, ян-инь:

Черное и белое в этом символе означают дуальность, через призму которой наш разум воспринимает окружающую действительность. В самом ли деле она такова, никто определенно сказать не может. Мы знаем лишь, что наше сознание не способно воспринимать или понимать то, что не имеет своей логической противоположности и Мы не знали бы, что такое мужчина, если бы в противовес ем было женского начала, не знали бы, что такое стресс, если б) умели расслабляться хоть иногда, и не знали бы Бога как средоточия добра, если бы не создали себе образ Диавола, и не ведали бы что такое смерть, если бы не сознавали, что живем. Если подойти к нашей жизни с этой точки зрения, то она, наша жизнь, обретает хоть какой-то смысл лишь в силу того, что рано или поздно мы должны умереть, наконец познав все, что нам положено было по знать.