У. Г. Кришнамурти - Ошибка просветления

Вопрос:Мы хотим понять эту проблему страдания.

У. Г.:Смотрите. Страдание – это неполучение желаемого; не важно, чего ты хочешь – счастья, хорошего здоровья, просветления – это меняется, знаете ли. В общем, неполучение того, что ты хочешь, это страдание.

В:И это делает нас невротиками?

У. Г.:Сама природа ума (если ум вообще есть) невротична, потому что он хочет двух вещей в одно и то же время, так что каждый человек – невротик. До тех пор пока ты хочешь двух вещей, ты в состоянии невроза. А когда ты не можешь получить этого, ты становишься психом, становишься буйным. Совсем не обязательно, что ты отправишься когото избивать; но ты разрушаешь сам себя, потому что это насилие внутри тебя.

Вас делает несчастными поиск того, чего не существует. Счастья вообще нет. Как нет и просветления. Вы можете сказать, что каждый учитель, все святые и спасители человечества на протяжении веков доказывают, что просветление существует и что они просветленные. Выкиньте их всей кучей в реку! Мне плевать. Понять, что никакого просветления нет, это и есть просветление. (смех)

Мысль не останавливается. Мысли всегда будут, потому что мысль и жизнь – это не две разные вещи. Не воображайте себе, что вы будете свободны от мыслей; мысли могут быть или не быть, но вы вообще не отождествляете себя с мыслями – тут нет ничего, что отождествляло бы себя с определенным движением мысли. Они могут быть или не быть – они будут, потому что жизнь и мысль – это не две разные вещи – ты с этим ничего поделать не можешь . Когда ты видишь, что этот инструмент совсем не то, что можно использовать для понимания чего бы то ни было, тогда он какимто образом замедляется и попадает в свой естественный ритм, и тогда он не становится проблемой или бременем для тебя.

Вы пытаетесь понять чьето учение посредством этого инструмента, который является продуктом мышления. Когда вы когото слушаете, вы не понимаете, что пользуетесь не тем инструментом. Через это вы не можете понять, что ктото говорит, – это первое, что вы должны понять. Все, что вы делаете, является барьером к тому, что вы хотите получить, не имеет значения, что вы хотите получить. Понимаете, все, что бы вы ни делали, только добавляет топлива, придает этому движущую силу. Так как же оно может замедлиться или остановиться, и когда вы будете это делать? Завтра или послезавтра? Вы говорите: «Завтра я пойму». Завтра не существует: это не произойдет завтра; оно должно случиться либо сейчас, либо никогда. И вот, «Я полон решимости увидеть, что мешает мне понять то, что я хочу понять». Что тебе мешает понять то, что ты хочешь понять, так это та самая штука, которую вы используете для понимания чегото. Это не мое учение или чьето еще учение, но это единственная вещь: вы пытаетесь понять нечто посредством инструмента, который не является инструментом для понимания.

Так вот, единственное, что заставляет вас продолжать попытки, – это надежда: «Если я завтра обсужу эту тему с этим парнем, возможно, я смогу понять» – но это не способ. Если я не понимаю, то я не понимаю: «Я не знаю, у меня, кажется, нет способа разрешить эту проблему». Есть пример с собакой, которая гоняется за собственным хвостом, – это все продолжается и продолжается, и у вас чувство, будто вы чегото добились. Вот плачевная ситуация: вы ни к чему не приходите; это совсем не выход. Тогда в чем выход? Выхода нет. Все, что я говорю, вы превращаете в выход и добавляете движущей силы. Это не выход, это не путь, оно должно быть твоим . Так что все пути должны исчезнуть. Пока ты следуешь чьемуто пути, этот путь является продуктом мысли, так что это на самом деле не новый путь; это тот же самый старый путь, и ты играешь новым способом в ту же самую старую игру. Это не новая игра; вы все время играете в ту же самую старую игру, но думаете, что играете в новую. Когда вы увидите абсурд того, что вы делаете, может быть, вы осознаете: «Какого черта я делал тридцать лет, сорок лет, пятьдесят лет!»

Нужно ли мне двадцать лет смотреть на эту гору? Мне не нужно двадцать лет. Я не знаю, как смотреть на нее. (Ктото объясняет естественное состояние его бытия, которое ваше, не мое.) Что происходит, когда ты стоишь перед этой штукой под названием «гора», ты не знаешь. (Я описываю это состояние, что на самом деле происходит – я говорю о действии.) Она действует на тебя. Каким образом это действие происходит в тебе и что происходит, когда это действует на тебя, ты никогда не поймешь. Вы должны прожить это, чтобы понять, что я говорю. Если бы вы это прожили, вы бы тут не сидели и не задавали все эти вопросы. Ты смотришь на это либо сейчас, либо никогда. Но надежда: «Может быть, в следующее мгновение я смогу понять» заставляет вас продолжать попытки. Ты пытаешься сфокусировать глаза на том, на что ты смотришь и увидеть чтото с большей ясностью, чем ты видел вчера. И все эти трюки, которые ты применяешь – что если ты смотришь более тщательно, с полным вниманием, то в том, на что ты смотришь, больше ясности, – все это обман, потому что все, что ты делаешь, проясняет только твое мышление; ты ни на что не смотришь. Вы не можете так смотреть ни на что; это не занимает времени. Итак, «Что же мне с этим делать?» Ктото говорит: «Смотри на цветок», и вы смотрите на каждую линию, каждый лепесток, цвет, глубину, и так далее и тому подобное. Если это не тот способ, то тогда какой способ, и когда вы так будете смотреть на это? Вы должны дойти до того момента, когда вы можете сказать себе: «Я просто не могу смотреть на него так, как описывает этот парень. На самом деле я не знаю. На самом деле я, кажется, не могу смотреть на него иначе, чем я смотрю» – сначала вы должны прийти к этому. Это значит, что должно уйти то, о чем говорит этот другой парень, – все, что он рассказал тебе о том, как смотреть на цветок, должно уйти – тогда ты сможешь иметь дело с тем, как ты смотришь на этот цветок. Тогда ты от этого не отвяжешься: ты на самом деле не знаешь, что с этим делать. Ты должен дойти до точки, где ты вообще ничего не можешь сделать: «Это невозможное задание!» Ты скорее должен иметь дело с этим, чем с тем, каким ты хочешь быть.