У. Г. Кришнамурти - Ошибка просветления

У. Г.:Почему тебя волнуют эти ребята? Они мертвы. Их следует сбросить в реку. Вы этого не делаете; вы продолжаете слушать когото (не важно, кого) и продолжаете надеяться, что какимто образом, завтра или послезавтра, ты сойдешь с карусели. Ты слушаешь своих родителей и учителей в школе, и они говорят тебе быть хорошим и послушным долгу, не злиться и все такое, но из этого ничего хорошего не выходит, и вот ты отправляешься обучаться йоге, и потом наконец появляется какойнибудь старикан и говорит тебе быть неизбирательно осознанным. Или, может быть, ты находишь когото в «святом бизнесе», и он творит чудеса – он делает из воздуха какиенибудь безделушки, и ты попадаешься на это, или, возможно, он дотрагивается до тебя, и ты видишь какойто голубой свет, или зеленый свет, или желтый свет, или бог знает что, и ты надеешься, что он поможет тебе испытать просветление. Но он не может помочь тебе. Это нечто такое, что нельзя схватить, удержать или выразить. Я не знаю, видите ли вы всю беспомощность ситуации, и как, если ктото думает, что может помочь тебе, то он непременно введет тебя в заблуждение, и чем менее он фальшив, чем он сильнее, чем просветленнее, тем больше страдания и вреда он принесет тебе.

В:Испытываете ли вы интерес к вопросу реинкарнации?

У. Г.:Меня больше интересует вопрос «Рожден ли ты?». Ты можешь мне сказать? Ты сам – можешь ты быть уверен, что ты рожден? Можешь ты испытать свое собственное рождение? Не можешь. Ты можешь испытывать рождения и смерти других и ты думаешь, что однажды испытаешь свою собственную смерть. Но нет никакой гарантии, что ты испытаешь свою смерть. Твоей структуры, заинтересованной в понимании твоей смерти и твоего рождения, там не будет. Так что жизнь как таковая не имеет ни начала, ни конца; это безначальное и бесконечное движение, и ты лишь ее выражение, как птица, червяк или облако.

В:С той единственной разницей, что я осознаю себя, а червяк нет.

У. Г.:Ты осознаешь себя посредством мысли (под которой я имею в виду не просто сознательную мысль, но это обусловливание, которое превращает жизнь, проходящую через твои чувства, в удовольствие и боль). И эта мысль не твоя; это то, чему ты научился у других, мысль из секондхэнда, она принадлежит всем. Ты принадлежишь всем. Так почему ты не принимаешь эту естественную вещь? Если ты примешь эту естественную вещь, все попадает в свой собственный ритм: ничего не надо делать, ничего контролировать, ничего спрашивать. Тебе ничегошеньки не надо делать. Тебе пришел конец.

В:Ну, нельзя же просто сидеть на холме и гнить. А я именно это и делаю.

У. Г.:Все равно ты гниешь, не важно, где ты находишься. Не обязательно на холме; гниение происходит и посреди всяческой твоей деятельности. И бремя в том, что ты можешь однажды какимто образом, какимто чудом или с чьейто помощью чтото с этим сделать. Ты ничегошеньки не можешь с этим поделать, давайте посмотрим в лицо этому факту. Никаких чудес! Никто не может помочь вам!

В:Итак, если никто не может помочь…

У. Г.:И ты не знаешь, как помочь себе самому, – вот в чем дело. Ты знаешь, это не две разные вещи. Если ты действительно придешь к тому, что никакое внешнее средство не может помочь тебе, вся твоя абсолютная беспомощность автоматически уйдет. Это две стороны одной монеты. У тебя все равно остается надежда – тот факт, что ты здесь, означает, что ты еще не оставил надежду. Или, если ты не идешь сюда, то отправишься к комунибудь еще в Индию – к самому аватаре, к самому богу, ступающему по Земле. Может быть, он сделает какието безделушки из воздуха, но какой в том толк? Не важно, кто он, если бы у тебя не было надежды, ты бы его не слушал, ты бы не притронулся к книгам, ты бы никого в этом мире не слушал. Не то чтобы ты возгордился или чтото такое; но все внешние средства в любой форме, на любом уровне прекратились бы раз и навсегда.

«Я не знаю, что делать. Я беспомощен, абсолютно беспомощен» – пока ты думаешь, что ты абсолютно беспомощен, ты будешь зависеть от какогото внешнего средства. Это может прекратиться за раз: один взрыв, и вся твоя зависимость от внешних средств заканчивается, и вместе с ней исчезает идея о том, что ты беспомощен. Но ты ждешь, чтобы чтото произошло или чтобы на тебя снизошла какаято благодать, – ты все еще зависишь от какогото внешнего средства. Говорю тебе, нет никакой силы вне тебя – нет силы. Это не означает, что у тебя есть все эти атрибуты суперпупер богов, о которых ты читаешь; но вне тебя нет силы. Если в этой Вселенной есть какаято сила, то она в тебе.