Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

И Ямуна Деви и Пармананд страстно жаждали увидеть своих богов, но безуспешно. Пармананд был настолько подавлен своей неудачей, что однажды даже решил покончить с жизнью. Он оставил записку в офисе, в которой он сообщал своей семье о намерении покончить жизнь самоубийством, так как не хотел больше жить, потому что жизнь без вúдения Бога представлялась ему невыносимой. Он поднялся на мост, по которому проходили железнодорожные пути, с намерением броситься под поезд, который не должен был останавливаться на этой станции. Его спас помощник, нашедший его предсмертную записку. Так как из этой записки было понятно, что планировал совершить Пармананд, помощнику удалось прибежать на мост и убрать его с парапета до того, как прошел следующий поезд.

Когда Пападжи был еще ребенком, его послали учиться в школу-пансион «Арья Самадж». Эти школы были основаны индуистским реформатором свами Даянандой. Видя, что детям не в полной мере преподают историю и культуру их собственного народа и страны в общеобразовательных школах, управляемых англичанами, он начал открывать свои собственные школы. Его замысел оказался успешным, и вскоре были открыты еще несколько школ. Все они были названы «Англо-Ведические школы Даянанды». В большинстве крупных городов штата Пенджаб были открыты такие учреждения. Во время пребывания в одной из таких школ Пападжи получил еще один мистический опыт.

Каждое утро мы садились полукругом во дворе и пели молитвы. Они всегда заканчивались следующими словами: «Ом, шанти, шанти, шанти» ( Ом , покой, покой, покой). В заключение молитвы на территории школы поднимался флаг с символом «Ом» . После поднятия флага мы все должны были прыгать и кричать: «Слава Дхарме! Слава Матери-Индии! Слава свами Даянанде!»

Однажды утром, в конце молитвы, мы пели: «Ом, шанти, шанти, шанти» , и мое тело как будто оцепенело. Меня парализовало, как тогда в детстве, когда в Лахоре, будучи маленьким мальчиком, мне предложили манговый напиток. Я прекрасно осознавал все, что происходило вокруг, и ощущал тот удивительный покой и счастье, но не мог пошевельнуть даже пальцем или отреагировать на что-нибудь. Другие мальчики прыгали и отдавали честь флагу, а я продолжал сидеть на земле в состоянии оцепенения.

Учитель, следящий за молящимися, увидел, что я сижу на земле, и решил, что это признак лени или непослушания. Он вписал мое имя в список учеников, подлежащих наказанию, который передавался директору школы. Это означало, что на следующее утро я должен был явиться в кабинет директора и он выпорет меня. Учитель ушел, даже не выяснив причину моей неподвижности. Тем временем другие мальчики начали надо мной смеяться. Поняв, что я не в состоянии ответить на их колкости и насмешки, они решили поиграть в похороны. Они подняли мое тело, водрузили себе на плечи и сделали вид, что несут меня на кладбище для кремации. Мне пришлось быть частью их игры, так как я не мог возразить или оказать сопротивление. Вдоволь наигравшись, они отнесли меня домой и бросили на кровать. Остаток дня я провел в охватившем меня оцепенении, но при этом я был погружен во внутреннее состояние покоя и счастья.

На следующее утро, полностью оправившись, я предстал перед директором для наказания. Он взял розгу, но прежде чем успел нанести удар, я задал ему вопрос: «Пожалуйста, сэр, объясните, за что меня наказывают? Какую ошибку я совершил?»

Директор не мог ответить на вопросы, так как не имел ни малейшего представления. Он получал лишь списки учеников, подлежащих наказанию, которые предоставляли ему учителя, так как сами они не имели права производить телесные наказания. Он вызвал учителя, который занес мое имя в список, и тот рассказал ему о моем проявлении «непослушания» в тот день.

Тогда я сказал: «Я не отказывался вставать. Я просто оцепенел и не мог шевельнуться». Я рассказал ему о своем состоянии, объяснив, что оно было вызвано словами «Ом, шанти, шанти, шанти» , которые мы произносили в завершении нашей молитвы. Наш директор был очень хорошим человеком. Будучи сторонником Махатмы Ганди, он выполнял работу, не получая за это жалование, так как считал, что индуистские мальчики должны расти и воспитываться в индуистской среде. В те дни в дополнение к обычным государственным школам были подобные учебные заведения для сикхов, индуистов и христиан. Так как он был призван внушать нам индуистские ценности и идеи, он признал абсурдным наказывать меня за то, что у меня был мистический опыт вследствие слушания индуистской молитвы. Он отпустил меня, и спустя несколько лет мы стали хорошими друзьями.