Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

Наша семья принадлежала к числу тех, кто полностью принимал его советы, и это, полагаю, было одной из причин, почему Пунджаджи нравилось приходить к нам.

Он говорил нам: «Не нужно ничего делать. Вы отдали себя мне. С этого момента я буду заботиться о вашем духовном благополучии. Оставьте все на меня, и пусть вас ничто не беспокоит».

Мы все верили ему и следовали его совету. Мы оставили все свои ритуалы, верования и практики, которыми занимались раньше, даже избавились от всех фотографий в комнате для пуджи , оставили лишь снимки Раманы Махарши и Пунджаджи. В действительности же мы сделали Пунджаджи главой своей семьи. Мы обсуждали с ним все наши проблемы, как духовные, так и повседневные, и следовали его советам в любом аспекте жизни.

Помимо нас еще один человек смог оставить все свои верования и ритуалы. Когда Пунджаджи впервые познакомился с доктором Даттатреем Бакром, тот большую часть времени проводил за пуджами всевозможным богам. Ежедневно на протяжении двух или трех часов он поклонялся всем статуэткам богов в своей комнате для пуджи . Данные ритуалы он ценил превыше всего в своей жизни. Доктор Бакр не приходил к своим пациентам, если даже они были в очень плохом состоянии, пока не закончит утренние пуджи . Лишь закончив церемонию поклонения божествам, которых у него было сотня или больше, он отправлялся к своим пациентам. Если бы Бог когда-нибудь забыл одну из своих форм, в которой он являлся, Он мог бы прийти в комнату для пуджи доктора Бакра и освежить свою память. Одной статуэтки, например, Ганеши, доктору Бакру было недостаточно. В связи с тем что у Ганеши было восемь различных форм, Бакру нужны были все эти восемь форм, которые слегка отличались друг от друга. Все божества в их многочисленном разнообразии были представлены в его комнате. И каждой статуэтке он уделял по несколько минут каждое утро. Сначала он мыл и вытирал статуэтку, затем выполнял пуджу , распевая мантры, соответствующие конкретному божеству.

Пунджаджи знал, что духовная жизнь доктора Бакра вращалась вокруг его утренних ритуалов. Пунджаджи никогда напрямую не говорил доктору прекратить утренние ритуалы поклонения, но через некоторое время доктор Бакр сам осознал бесполезность таких практик. В конце 1960-х он отправился вместе с Пунджаджи в паломничество в Харидвар и взял с собой металлический сундук, заполненный изваяниями богов. На вокзале два или три носильщика несли его сундук, так как его вес составлял около 100 кг. По прибытии в Харидвар он остановился на мосту через Гангу и попросил носильщиков выбросить этот сундук в реку. Вот каким образом в Индии мы избавляемся от ненужных идолов. Мы топим их в священной реке. Я видел комнату для пуджи в доме доктора Бакра и знал, что многие статуэтки были сделаны из драгоценных металлов. Божества, которые он выбросил в реку в тот день, вероятно, составляли сумму, которая складывалась из зарплаты за несколько лет. При моем следующем визите в Лонду я заглянул в его комнату для пуджи и удивился, увидев только две фотографии на стене – фотография Пунджаджи и Раманы Махарши. Я поинтересовался, что случилось, но он не мог об этом говорить. Он начинал описывать те перемены, произошедшие внутри него, но его рассказ обрывался после нескольких предложений, и слезы лились из его глаз. Я больше не расспрашивал его об этом, потому что это было то, о чем, как мне казалось, он не хотел говорить.

Я не знаю, что произошло внутри него, но могу точно сказать, что он изменился в лучшую сторону. Когда он раньше выполнял пуджи , все в деревне уважали и боялись его. Его стиль общения был авторитарным, и он обычно запугивал своих пациентов сердитым голосом. Хотя он и был хорошим врачом, он прибегал к запугиванию больных. Мне говорили, что его репутация была настолько устрашающей, что местные ребятишки убегали прочь, когда видели его на улице. Однако после своего возвращения из Харидвара от него исходили спокойствие и смирение, он проводил много времени за рутинной работой по Рам Мандиру. Когда я приходил туда, то иногда видел, как он, стоя на коленях, драил пол. Он готовил еду для Пунджаджи, а затем самолично прислуживал ему во время трапезы. В то время как Пунджаджи ел, он смиренно стоял позади него со сложенными в жесте благодарности руками, и слезы текли из его глаз.