Леонид Пантелеев - Повести и рассказы

– Ладно, – говорит немец. – Если очень нужно, то иди. Но ненадолго… Тебе еще нужно выдерживать карантин.

Вздохнул Петька.

– Приду, – говорит, – не знаю когда. Может быть, совсем не приду. Прощайте.

Вздохнул Петька и пошел к Федору Иванычу.

Приходит в его квартирку, а его нет. Он – в экономии по хозяйству.

В квартирке мужчина какой-то сидит. С портфелем. В ботинках «джим». Тоже Федора Иваныча ждет. Ногти покусывает.

Стал Петька у дверей – ждет.

А мужчина с портфелем ногти кусает.

«Что за дядька? – думает Петька. – По какой надобности пришел? Из кооперации, наверное деньги за продукты получать. Или, может быть, монтер…»

А тут Федор Иваныч входит.

Петька к нему:

– Здрасти.

– А! – говорит Федор Иваныч. – Выздоровел? Так… Молодец.

А сам к другому, который в «джимах».

– Здравствуйте. В чем дело?

Встает этот, который в «джимах», и медленно говорит:

– Здравствуйте. Я к вам из детского реформатория. По поводу Георгия Пятакова. Представьте, – говорит, – вчера ночью Пятаков бежал из реформатория.

Задрожало у Петьки сердце. И мысли в голове заволновались. Не слышит Петька, что дальше говорят, одно думает: «Сознаваться или не сознаваться?».

А Федор Иваныч уж руку обкусанную пожимает и говорит:

– Бумаги вы получите в канцелярии. Так. До свидания.

И сразу – к Петьке.

– Ну, – говорит, – какое у тебя дело? Зачем пришел? Выкладывай…

Покраснел Петька.

– Я, – говорит, – к вам. Не найдется ли у вас книжечки какой-нибудь почитать?

– Что? – говорит Федор Иваныч. – Книжечки? Так. Найдется. Есть у меня для тебя много разных книг.

Открыл Федор Иваныч шкаф.

– Выбирай, – говорит, – сколько хочешь.

Стал Петька в шкафу рыться и набрал целую охапку книг. И маленьких и больших. И с картинками и без картинок. Снес в лазарет и целую неделю от нечего делать читал.

Так и не сознался Петька в своей вине. Не было потому что смысла сознаваться. Но когда чернявенький у него спросил:

– Был ты у Федора Иваныча?

– Был, – ответил Петька. И покраснел.

– Молодец, – сказал чернявенький, – ты парень что надо. Выздоравливай скорей.

И похлопал Петьку по плечу.

А Петьке совестно стало, и отвернулся Петька к окну.

И вот наконец выписался Петька из лазарета.

А тут как раз занятия начались. Уроки. Устроили Петьке небольшой экзамен и определили его в класс «Б». К самым малышам.

Обидно, конечно, и неприятно.

Чернявенький и другие всякие там дроби проходят, а Петька с малышами.

«Саша у Маши, а Маша у Саши…»

Обидно ужасно.

Вот раз приходит Петька к чернявенькому, – а ему фамилия Миронов, – и говорит:

– Нельзя ли мне перейти в ваш класс?

– Нет, – говорит Миронов. – Это, брат, нельзя. Знания твои хромают. Но если ты очень хочешь, можешь догнать наш класс по всем предметам. Тогда и перейдешь.

– Вот еще! – говорит Петька. – Очень мне надо… Очень мне сдались ваши предметы. К черту! Не буду!

И стал Петька дальше с малышами твердить: «Саша у Маши, Маша у Саши…»

Но тут неприятность вышла.

У которых ребят родные имеются – по субботам большой праздник. По субботам в приюте Клары Цеткин отпуска и свидания. И приходят к ребятам разные маменьки и папеньки с кулечками и узелками. А в кулечках – известно – гостинец: пирога кусок, булочка какая-нибудь, котлетка, яблоко…

К Петьке, конечно, никто не ходит. К Миронову, к тому тетка два раза из Новочеркасска приезжала. По рублю оба раза дала. А у Петьки даже самой паршивой, неродной тетки не было.

А в эту субботу вдруг прибегает дежурный и выкликает Петьку по фамилии.

– Пришли, – говорит, – к тебе на свидание. Засмеялся Петька и говорит:

– Брось, – говорит, – пушку заливать. Меня не обманешь!

– Честное слово! – говорит дежурный. Френкель был дежурным, из первого класса. – Не вру, – говорит. – Пришли к тебе. Посмотри сам.

Вскочил Петька, побежал.

«Что, – думает, – за чушь? Кто ко мне мог прийти?»

Вбегает в зал, а там уж много народу – папаши, мамаши разные. И их родные дети. Смеются, разговаривают.

Стал Петька в дверях и смотрит, глазами ищет. Шею вытягивает.

А навстречу ему идет, качаясь и мотая головой, гражданин Кудеяр.

Побледнел Петька и попятился к дверям. А Кудеяр на Петьку наступает, и разит от него за три версты.

– Здравствуй, – говорит, – голубь! Здравствуй, душечка!.. Пришел я… Нашел я… Проведать тебя пришел!

И лезет обниматься. А сам качается. И разит, разит от него. Даже публика морщится. Даже отодвигаются все.