А. Серов - Большая книга славянской мудрости

Никак его более удержать не могли. По суше его пустить нельзя, потому что он на все языки не умел, а по воде плыть нехорошо было, потому что время было осеннее, бурное, но он пристал: отпустите.

– Мы на буреметр, – говорят, – смотрели: буря будет, потонуть можешь; это ведь не то, что у вас Финский залив, а тут настоящее Твердиземное море.

– Это все, равно, – отвечает, – где умереть, – все единственно, воля Божия, а я желаю скорее в родное место, потому что иначе я могу род помешательства достать.

Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые часы с трепетиром, а для морской прохлады на поздний осенний путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли левшу на корабль, который в Россию шел».

Народ – не только сила, создающая все материальные ценности, он – единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных…

В прежние времена принято было верить честному слову. Договаривались ли между собой сваты о приданом и свадьбе, заключали ли сделку купцы, отпускали ли в долг соседу зерна или соли – данное слово заменяло любые расписки. Легко ли держать его, слово честное? Но честь – понятие на все времена, нарушить свое обещание – означало утратить доброе имя, а им дорожили пуще всего. Ведь нет чести – нет доверия, а если о тебе добрая молва, любой придет тебе на помощь.И потому слово держали, даже если это сулило беду, хоть и верили всегда, что честному будет и награда.

«На другой день поутру, как у спускового барабана народ собрался, приказчик заводской подошел. Все, конечно, шапки сняли, молчат, а Степан подходит и говорит:

– Видел я вечор Хозяйку Медной горы, и заказывала она тебе сказать. Велит она тебе, душно́му козлу, с Красногорки убираться. Ежели ты ей эту железную шапку спортишь, так она всю медь на Гумешках туда спустит, что никому не добыть.

У приказчика даже усы затряслись.

– Ты что это? Пьяный али ума решился? Какая Хозяйка? Кому ты такие слова говоришь? Да я тебя в горе сгною!

– Воля твоя, – говорит Степан, – а только так мне велено.

– Выпороть его, – кричит приказчик, – да спустить в гору и в забое приковать! <���…>

Глядит, а Хозяйка тут, перед ним.

Только правда, как бы она ни была тяжела, – легка.

– Молодец, – говорит, – Степан Петрович. Можно чести приписать. Не испужался душно́го козла. Хорошо ему сказал. Пойдем, видно, мое приданое смотреть. Я тоже от своего слова не отпорна.

А сама принахмурилась, ровно ей это нехорошо. <���…> Потом Степану говорит:

– Ну, женишок, пойдем смотреть мое приданое.

И вот, пошли. Она впереди, Степан за ней. Куда она идет – все ей открыто. <���…>

Сели это они на табуреточки, малахитница и спрашивает:

– Видал мое приданое?

– Видал, – говорит Степан.

– Ну, как теперь насчет женитьбы?

А Степан и не знает, как отвечать. У него, слышь-ко, невеста была. Хорошая девушка, сиротка одна. Ну, конечно, против малахитницы где же ей красотой равняться! Простой человек, обыкновенный. Помялся-помялся Степан, да и говорит:

– Приданое у тебя царям впору, а я человек рабочий, простой.

– Ты, – говорит, – друг любезный, не вихляйся. Прямо говори, берешь меня замуж али нет? – И сама вовсе принахмурилась.

Ну, Степан и ответил напрямки:

– Не могу, потому другой обещался.

Молвил так-то и думает: огневается теперь.

А она вроде обрадовалась.

– Молодец, – говорит, – Степанушко. За приказчика тебя похвалила, а за это вдвое похвалю. Не обзарился ты на мои богатства, не променял свою Настеньку на каменну девку. <���…> Вот, – говорит, – тебе подарочек для твоей невесты, – и подает большую малахитову шкатулку. А там, слышь-ко, всякий женский прибор. Серьги, кольца и протча, что даже не у всякой богатой невесты бывает».

Честь – одна и та же у женщин и мужчин, девушек, замужних женщин, стариков и старух: «не обманывай», «не воруй», «не пьянствуй»; только из таких правил, относящихся ко всем людям, слагается кодекс «чести» в правдивом смысле слова.

Безграничная кротость – одна из загадок русской души. Но именно уверенность в конечной победе добра, в не случайности божественного промысла, в полном принятии всего происходящего и непротивлении злу насилием – источник внутренней гармонии человеческой души.