Монах Афонский - Птицы небесные. 1-2 части

— Что, батюшка, не смогли соврать?

— Прости, Валера, сам не знаю, как это получилось…

— Я так и думал, — кивнул головой милиционер. — Ладно, не переживайте!

В дверях защелкал ключ, и в комнату заглянул старший лейтенант:

— Это ваш друг сидел в первой машине?

— Да, а в чем дело? — обернулся к нему Валерий.

— Сейчас его тоже привезут, далеко успел уехать…

Через полчаса пограничники ввели в комнату сконфуженного отца Ксенофонта.

Часа два нас никто не вызывал. Мы стали обсуждать наше положение.

— Батюшка, стойте на том, что мы приехали в гости из России! — уговаривал меня милиционер.

— Валера, уверяю тебя, что мой обман быстро раскусят по моему лицу и глазам! Не умею я врать…

— Хорошо, тогда говорим как есть: вы едете в Москву, а я в Минводы.

В полдень нас под охраной отвели на обед: из окошка нам выдали пустой суп, в котором сиротливо плавали остатки капусты и вермишели, а также налили по большой кружке чая со странным вкусом. Ощущая сильную жажду, я выпил этот чай. Милиционер и отец Ксенофонт от него отказались. Затем нас под охраной отвели в туалет и после снова заперли в той же комнате. Через полчаса мне опять нестерпимо захотелось обратно. Я начал стучать в дверь. Ее открыл лейтенант и строго спросил:

— Почему стучите? Что вам нужно?

— Прошу отвести в туалет!

— Сейчас нельзя, видите — у нас партсобрание!

Через его плечо я заметил пограничников, рядами сидевших на стульях и с удовольствием слушавших наш диалог.

— А когда можно будет выйти?

— Мы вас позовем…

Дверь захлопнулась. Я понял, что попал в ловушку. Нестерпимые мучения заставили меня снова начать стучать. Дверь отворил разгневанный начальник заставы:

— Прекратите шуметь!

— Я не могу больше ждать! — настаивал я.

За спиной командира послышался откровенный смех.

— Скоро придет лейтенант из спецчасти и отведет вас в туалет. Это его дело!

И начальник с силой захлопнул дверь. Я стал осматривать замок, нажимая на нем все задвижки. Дверь внезапно каким-то образом открылась. Я прошел в туалет мимо оторопевшей партийной аудитории. За спиной я услышал крик командира:

— Эй, спецчасть, твой арестованный сбежал!

Когда я выходил из туалета, меня ожидал молодой толстощекий лейтенант с худеньким помощником:

— Как вы вышли из запертой комнаты?

— Сам не знаю! Подергал замок в двери, он и открылся…

— Странно… — удивился начальник спецчасти. — Я буду рядом, а у двери поставлю часового. Если что нужно, говорите ему!

Войдя в комнату, я спросил у милиционера:

— Валера, не пойму, в чем дело? Раньше таких приключений с туалетом у меня не случалось!

— А они солдатам в чай бром добавляют, вот он и гоняет вас!

Уже стемнело, когда в комнату вошли два лейтенанта спецчасти:

— Пройдемте с нами!

Нас ввели в кабинет начальника погранзаставы, где находились два солдата и старшина.

— Раздевайтесь, обыск!

Мы с иеромонахом сняли подрясники и нательные рубашки. Валерий тоже разделся до пояса.

— Снимайте брюки! — приказали ему пограничники.

Затем они поглядели на нас с отцом Ксенофонтом.

— И вы тоже!

Старшина с солдатами начали исследовать содержимое наших карманов, прощупывая каждый шов одежды. Осмотрели даже носки. Из ботинок вытащили стельки, тщательно проверили обувь.

— Так, так, баксы! — удовлетворенно сказал старший лейтенант, когда старшина положил перед ним на стол две стодолларовые бумажки.

— Откуда?

— Дали в селе на дорогу, — ответил я.

— А что за конверт с деньгами?

— Помощь от верующих!

Командир записал это в какой-то бланк:

— Ваши паспорта и деньги отдадим после, если, конечно, вас выпустят… — усмехнулся он.

— А вы снимайте трусы! — приказал старший лейтенант милиционеру.

— Сами снимайте! — ответил он с вызовом.

Присутствующие пограничники переглянулись и промолчали. Нам с иеромонахом такого приказа не последовало. Всем дали одеться и отвели в казарму, где заперли в комнате с тремя койками. Мы уселись на них, обсуждая прошедший обыск. В первом часу ночи нас начали вызывать на допрос по одному. Первым вызвали милиционера, затем отца Ксенофонта. Их долго не было, и я истомился, дожидаясь возвращения своих друзей. Наконец часовой привел их поочередно.

— Что спрашивают? — обратился я с любопытством к Валерию.

— Говорят, зачем вы соврали, что приехали из России? Якобы нас кто-то выдал, когда мы пришли из леса в село со стороны Абхазии… Не просить же у них прощения?