В. Ластовкина - Дивеевская тайна и предсказания о Воскресении России. Преподобный Серафим Саровский Чудотворец (сборник)

Переходя к описанию последних лет жизни великого старца, следует заметить, что в эти годы он одевался несколько иначе, чем прежде. Он носил теперь подрясник из толстого черного сукна. Летом сверху накидывался белый холщовый балахон, а зимой он надевал теперь шубу и рукавицы. От дождя и жары он носил кожаную полумантию с вырезами для продевания. Обувь его составляли: для церкви – кожаные коты; зимою ходил в бахилях, летом – в лаптях. Отдыхал он в сенях или в келии. Спал, сидя на полу, спиной прислонясь к стене и протянув ноги. Иногда клал голову на кирпич или поленья. В самое же последнее время его жизни без ужаса нельзя было смотреть на его сон. Он становился на колени и, поддерживая руками голову, спал, опираясь локтями на пол, лицом к земле.

Небо стало для него действительно близкою, родною стихией. Когда, за два года до кончины его, офицер Каратаев спросил его, не надо ли передать чего его брату и Курским родственникам, старец указал на лик Спасителя и Божией Матери и произнес с улыбкой: «Вот мои родные!» В эту пору своей жизни отец Серафим особенно усердно молился за всех христиан, усопших и живых. В келии отец Серафима горело много лампад, и особенно много пуков восковых свеч большого и малого размера. Они были поставлены на круглых подносах, и от постоянного их горения в тесной келии была постоянная жара. Отец Серафим сам объяснил значение этих свеч почитателю своему Мотовилову: «Я имею, как вам известно, многих особ, усердствующих ко мне и благотворящих моим сиротам (Дивееву). Они приносят мне елей и свечи и просят помолиться за них. Вот, когда я читаю “правило” свое, то и поминаю сначала их единожды. А так как, по множеству имен, я не смогу повторять их на каждом месте “правила”, где следует, – тогда и времени мне не достало бы на совершение моего правила – то я и ставлю эти свечи за них в жертву Богу, за каждого по одной свече; за иных – за несколько человек одну большую свечку, за иных же постоянно теплю лампады; и, где следует на “правиле” поминать их, говорю: “Господи, помяни всех тех людей, рабов Твоих, за их же души возжег Тебе аз, убогий, сии свещи и кандила”. А что это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка, или, так, простое мое усердие, ни на чем не основанное: то я приведу вам в подкрепление слова Божественного Писания. В Библии говорится, что Моисей слышал глас Господа, глаголавшего к нему: “Моисее, Моисее, Рцы брату твоему Аарону, да возжигает пред Мною кандилы во дни и в нощи. Сия бо угодна есть пред Мною, и жертва благоприятна Ми есть”. – Так вот почему святая Церковь прияла в обычай возжигать во святых храмах и в домах верных христиан кандила или лампады пред иконами».

Трогательна была забота его об умерших. Он сам рассказывал следующее: «Умерли две монахини, бывшие обе игуменьями. Господь открыл мне, как души их были ведены по воздушным мытарствам, что на мытарствах они были истязуемы, потом осуждены. Трое суток молился я о них, убогий, прося о них Божию Матерь. Господь, по своей благости, молитвами Богородицы помиловал их: они прошли все воздушные мытарства и получили от Бога прощение».

Да, старец Серафим глубоко проник во все, невидимое нашему взору. Та преграда, что существует между земным и небесным, для него, кажется, не существовала. Еще в земном теле казался он бесплотным. Так, сохранился рассказ о том, как видели его на молитве поднявшимся на воздух. Княгиня Е.С.Ш. привезла к старцу больного своего племянника Я., приехавшего к ней из Петербурга. Его на кровати внесли в монастырскую ограду. Старец, как бы ожидая его, стоял у дверей своей келии и просил, чтоб больного внесли к нему. Когда они остались вдвоем, отец Серафим сказал: «Ты, радость моя, молись, и я буду за тебя молиться. Только смотри: лежи, как лежишь, и в другую сторону не оборачивайся». Долго больной лежал не оборачиваясь, послушный слову старца. Но, наконец, любопытство принудило его обернуться, посмотреть, что делает старец. Он увидел отца Серафима стоящим на воздухе в молитвенном положении. От неожиданности он вскрикнул. Старец, кончив молитву, подошел к нему и сказал: «Вот ты теперь будешь всем толковать, что Серафим святой, молится на воздухе. Господь тебя помилует. А… ты смотри, огради себя молчанием, и не открывай того никому до дня преставления моего. Иначе болезнь к тебе опять вернется». Я. вышел от старца сам, хотя и опираясь на костыль. Когда его стали расспрашивать, что делал с ним старец, он упорно молчал. Совершенно оправившись, он вернулся в Петербург, где обыкновенно жил, потом снова отправился к тетке в деревню и узнал здесь о кончине великого старца. То гд а он открыл то, чему был свидетелем.