Франсуа Брюн - Один Христос. Два христианства

Поражает то, сколько времени понадобилось католической Церкви, чтобы от этой магической концепции освободиться. Ведь только в ХХ веке положение, наконец, изменилось. Не будь этот предмет настолько серьезен, не имей он для верующих таких серьезных последствий, неспешность этой эволюции могла бы заинтересовать психологов и, возможно, психиатров. В уже цитированной мной книге Христос и карма я писал об этом подробно.

Излишне говорить, что ни один из богословов христианского Востока никогда не истолковывал выражение «таинство веры» подобным образом.

Понятие благодати играет в Западном богословии важнейшую роль. Речь идет о своего рода внутренней установке, одновременно психологической и духовной, о сильнейшем духовном побуждении, о духовной помощи, призванной преодолеть нашу слабость, наш недостаток мужества или веры. Западное богословие различает множество видов благодати, строго разграничивая их между собой в зависимости от таинства или жизненных обстоятельств, в которых она сообщается: благодать крещения, благодать брака, благодать мирной кончины, но также благодать достаточная, благодать предваряющая, благодать освящающая… Я насчитал у некоторых уважаемых авторов до семнадцати ее разновидностей. Разбираясь в них, невольно чувствуешь себя больничным пациентом, которому сестра вводит, тщательно подбирая дозы, различные лекарства.

Все учение о благодати Блаж. Августина соответствует тому, что впоследствии получило название «действенной благодати», которую следовало отличать от всех других ее видов. Слово «действенная» здесь нужно понимать в самом прямом смысле: это благодать, которая полностью достигает цели и всецело осуществляет предпринятое. Посредством «действенной благодати» Господь внушает человеку свободное желание того, что Ему угодно. Напрашивается мысль, что Бог в таком случае руководит действиями человека от начала и до конца, а впечатление, будто человек, исполняющий Его волю, действует свободно, является всего лишь иллюзией. Но нет: суть «действенной благодати» в том и состоит, что она изнутри повелевает вам свободно сделать тот выбор, который угоден Богу. Перед нами явное логическое противоречие. Я не стану сейчас посвящать вас в споры, разгоревшиеся в свое время вокруг Янсения и янсенизма в целом, но я убежден, что Янсений прекрасно понял Блаж. Августина, сделав вывод, что нельзя осуждать ученика, не осуждая тем самым и его Учителя. Такое представление о ничтожестве человека перед лицом «Всемогущего» Бога делает его всего лишь марионеткой в руках Всевышнего.

Скажу сразу, что ничего подобного у богословов христианского Востока мы не найдем. Специального учения о благодати у них, собственно говоря, вообще нет, но зато у них есть учение об обожении, а это совсем не то же самое. «Благодать» – это действие, которое производит в нас Бог, в то время как «обожение» – это нечто совершенно иное: это наше участие в самом Божественном бытии.

Читая у апостола Павла, что Бог «хочет, чтобы все люди спаслись», 42 42 Тим 2.4. Блаж. Августин тут же, перефразируя, поправляет его. Я цитирую Августина в передаче Св. Фомы Аквинского, другого великого учителя Запада. Вы сможете легко убедиться в преемственности между этими великими учителями западной Церкви, что позволит мне убить сразу двух зайцев. Вот как понимает слова апостола Св. Фома: «Именно Бог желает спасения всех, кто спасается, но отсюда не следует, говорит Блаж. Августин, что не существует людей, которых Бог не хочет 43 43 Отец Сертилланж, чьим переводом я здесь воспользовался, чувствуя категоричность этого текста, добавляет слово «формально»: «чего Бог формально не желает…». спасти; отсюда следует лишь, что против желания Бога не спасется никто. Слова апостола можно применить к разным категориям людей, но это не значит, что они относятся ко всем, кто в эти категории входит. Поэтому смысл их следующий: Бог хочет, чтобы среди избранных были мужчины и женщины, иудеи и язычники, дети и взрослые, но спасение не распространяется на всех, кто к каждой из этих категорий принадлежит». 44 44 St Thomas d’Aquin, Somme théologique, Ia, q.19, a.6.

Перед нами явная интеллектуальная недобросовестность. Автор словно смеется над миром и, что того хуже, над самим Господом Богом. Как могут подобные люди выступать в роли учителей Церкви?

Я понимаю, конечно, что заставляло этих учителей искажать тексты подобным образом: озираясь вокруг, они видели, что подавляющее большинство современников были весьма далеки от святости. Однако вместо того, чтобы перетолковывать тексты Павла в соответствии с собственными домыслами, им следовало, прислушавшись к нему, радикально изменить свое представление о любви Божией и тайне человеческого бытия. Им следовало принять слова апостола всерьез и, поверив в любовь Божию, не подвергать ее сомнению, а сказать себе, что за видимостью вещей непременно скрывается неисследимая тайна и Бог сумеет спасти всех тех, кто представляется нам погибшим. Но вместо этого они усомнились в любви Божией и повели себя точь-в-точь как Адам и Ева в сказании о первородном грехе.