Александр Ткаченко - Слезы, летящие к небу

Получается какая-то странная картина: женщина может быть умнее мужчины, иметь лучшее образование, больше чем он зарабатывать, но, несмотря на любые, даже самые высокие достижения, ей все равно остается в семье лишь один удел – подчинение мужу. В таком положении дел просматривается некая заданность, из которой при желании можно сделать вывод, будто женщина по отношению к мужчине – существо заведомо ущербное и зависимое.

Объясняя эту ситуацию можно, конечно, сослаться на традиционный патриархальный уклад, веками формировавший подобную расстановку сил. Но от такого объяснения она не становится в глазах женщины более справедливой. Уклад-то давно уже изменился, живем мы в постиндустриальном обществе. И потом, как ни крути, а приходится признать, что именно оттуда, из патриархальных времен пришли в наш язык всякие пошлости вроде поговорки «курица – не птица, женщина – не человек».

Но когда современная женщина приходит в Церковь, она с удивлением обнаруживает теперь уже в христианской традиции все тот же патриархальный принцип главенства мужчины. Более того – Библия дает этому принципу неоспоримое религиозное обоснование в прямом определении Божием : …к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою (Быт 3:16).

Наверное, многие женщины, прочтя эти библейские слова, озадачиваются все тем же вопросом: а почему так получилось? Почему женщина обречена на подчиненное положение? Неужели Господь создал ее лишь как некое приложение к мужчине, не имеющее самостоятельной ценности?

В европейской культуре традиционно принято называть женщин «прекрасной половиной человечества». Мужчина, представляя незнакомым людям свою жену, говорит: знакомьтесь – моя половина. Да и само слово «пол» (в смысле: мужской-женский) прямо указывает на его этимологическое родство с однокоренным ему словом «половина».

Но может ли одна половина быть больше другой? Этот вопрос даже звучит как-то странно – ведь половина это по определению – результат деления чего-либо пополам, то есть – поровну. Поэтому, говоря об истоках подчиненного положения жены в христианстве, было бы неверно рассматривать эту подчиненность как – следствие онтологического превосходства мужа. Святитель Иоанн Златоуст пишет: Хотя и подчинена нам жена, но вместе с тем она свободна и равна нам по чести.

В кинокартине «Белое солнце пустыни» товарищ Сухов, организовав из гарема Абдуллы первое общежитие освобожденных женщин Востока, написал на куске кумача революционный лозунг: «Долой предрассудки! Женщина, она тоже – человек». И хотя эти слова выглядят комично, но при всей своей наивности, они вполне соответствуют отношению к женщине, которое существует в христианской традиции и имеет основание в тексте Священного Писания: …Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их (Быт 5:1–2).

Женщина равна по чести мужчине – прежде всего в силу этого общего для них благословения Божия, полученного при сотворении. Поэтому, любое рассуждение на тему женской неполноценности и мужского превосходства в стиле «курица – не птица» смело можно считать нехристианским и небиблейским.

Был, правда, в истории Церкви любопытный случай, когда на Маконском соборе 585 года, собравшем иерархов Бургундии, «…поднялся кто-то из епископов и сказал, что нельзя называть женщину человеком. Однако после того как он получил от епископов разъяснение, он успокоился. Ибо Священное Писание Ветхого Завета это поясняет: вначале, где речь шла о сотворении Богом человека, сказано:…мужчину и женщину сотворил их, и нарек им имя Адам, что значит – человек, сделанный из земли, называя так и женщину и мужчину; таким образом, Он обоих назвал человеком. Но и Господь Иисус Христос потому называется Сыном Человеческим, что Он является сыном Девы, то есть женщины. И Ей Он сказал, когда готовился претворить воду в вино: «Что Мне и Тебе, Жено?» и прочее. Этим и многими другими свидетельствами этот вопрос был окончательно разрешен» (святой Григорий Турский. История франков).

Однако из одного исторического курьеза вовсе не следует, будто Церковь когда-либо всерьез решала проблему – считать ли женщину человеком. Шестой век в Западной Европе был веком христианизации варваров. И реплика одного из участников Маконского собора была лишь отголоском языческих представлений о женщине у новообращенных франков и галлов. Так что породило этот нелепый вопрос вовсе не христианство. Наоборот, оно помогло его снять.