Братство Матери Дороги - Путь. Книга, которая не может быть дописана

И еще увидел он то, что скрыто от него и многих странников было солнечным днем, но стало очевидно ночью. Многие тысячелетия росла и крепла Дорога, соединяющая Юг и Север. Из коротких тропок родился широкий и длинный тракт. Из года в год множество людей проходило по той дороге, находя тут пропитание, друзей, любимых и последнее пристанище. Росли у дороги города и села. Многие боги пребывали в храмах, возведенных людьми у дороги, и вели они долгие беседы с Матерью Дорогой о судьбах живущих и покровительствовали им. Затем дорога превратилась в широкую трассу и миллионы людей едут по ней ежедневно. Но затем некие люди решили, что забота о дороге и обустройство ее и охрана не есть великая честь, но только лишь источник прибыли и чрезмерного достатка. Огородили они дорогу, сковали Мать Дорогу оковами и отсекли от нее дороги малые и отделили ее от жилищ человеческих и ограничили странствующих, будто диких зверей. И вот едет странник среди бушующей грозы, среди молний в ночной тьме, но нет для него обочины широкой и безопасной, нет места, чтобы укрыться и переждать дождь, и остается ему лишь уповать на милость Матери Дороги. И оставалось ему лишь мысленно благодарить прочих проезжающих за снисхождение.

«Что же это! – Воскликнул он – За время Пути малого я испытал и радость детства, и сомнения юности, и опыт зрелости, и тягости старости – будто Путь Малый тот есть подобие Пути жизненного, и прожил я целую жизнь и вышел в жизнь новую другим, но сберег опыт и могу разделить его с прочими!».

И так постиг он мудрость Матери Дороги, что дает нам чудесный дар проживать много жизней в одной. И стал он Мастером.

Пребывая каждый раз в Пути малом встречал Мастер множество живущих. И, подобно многим, судил о них поспешно, думая, что предугадывает будущее.

И вот странствовал как то Мастер по бескрайней степи, где солнце плавит землю и ничего живого, кроме змей и овец, не встретить часами. День выдался хлопотный и долгий. На пике лета застыло солнце высоко в небе, и только лишь марево обманчивое колыхало воздух. Мастер же в тот день напросился проводить странницу, отправившуюся в путь от моря южного к морю ледяному, чтобы скрасить часть пути и разделить вдохновение. То ли яма коварная, то ли происки гремлинов мерзких, то ли еще какая причина тому – не узнать уже.

Недолго летел Мастер над степью. Не дано летать ни мотоциклам, ни мотоциклистам, а тем, кто нарушает тот порядок, возвращение на землю дается дорогой ценой. Бросилась на помощь странница – кровь остановить, раны перевязать, мотоцикл поднять. А тем временем проезжали мимо люди государевы – полицейские служивые – по своим делам торопились. Но увидев Мастера в крови и спутницу его, над ним хлопочущую, остановились и предложили помощь посильную. Удивились Мастер и странница – виданное ли дело, полицейские помощь в безлюдной степи предлагают. Но дальше – больше.

Прежде всего, помогли Мастеру поднять мотоцикл. Хотя руки его были в крови и болели, и почти потерял он пару пальцев, не доверил Мастер коня своего железного никому, и сам добрался до больницы ближайшей, куда полицейские путь указали. Но в день тот хирург местный, в помощи которого так нуждался Мастер, имел день выходной и отдыхал и посвящал время семье своей. И некому в больнице было сшивать лоскуты кожи и сухожилия, а младшие медики смотрели на Мастера и полицейских в испуге, думая, что злодея привезли. И тогда полицейские стали звонить по телефону и требовали от хирурга приехать на работу как можно скорее. Снова почувствовали Мастер и спутница его сильное изумление – виданное ли дело, полицейские о чужом человеке пекутся. Но дальше – больше.

И приехал хирург, забыв про свой выходной, и укрепил кости, и сшил пальцы, как они положены природой, и от мзды отказался. Сделалось у мастера и спутницы его изумление безграничное. Виданное ли дело – хирург от денег отказался, в свой выходной все бросил и оперировать начал. Но дальше – больше.

И вот уже вечер настал, и ехать дальше никакой возможности. А полицейские открыли путникам дом свой служебный, и стол накрыли ужинать, и всячески опекали Мастера, а один из них пригласил Мастера гостить у себя, пока руки хоть немного заживут. «Как же так, там, на дороге, я был грязен и страшен, да и многие считают, что от мотоциклистов только лишь неприятности! – воскликнул Мастер, вопрошая полицейских – Почему же вы возились со мной столько времени, а теперь впускаете в жилище, угощаете и предлагаете свежую постель, чтобы я мог отдохнуть?». А добрые хозяева только лишь смеялись и спрашивали в ответ: «А кто же тогда остановится помочь попавшему в беду? Полагаться ли на проходящую отару или ящерицам поручить заботу о путниках? Удел человека помогать человеку». «Но почему же в больших городах врачи за каждую мелочь просят мзду со страдающих, даже в то время, за которое им уже уплачено, а ваш добрый хирург в выходной день возился со мной, как с близким родичем и ничего не требовал? – снова вопрошал их Мастер. «В большом городе, если тебе отказал лекарь, ты идешь к другому, а от того – к третьему. Каждый за спиной чувствует, что кто-то за него работу сделает, и оттого часто люди без помощи гибнут. Тут же за спиной хирурга нет никого, и если он не пришьет тебе пальцы, то быть тебе калекой, и будешь ты проклинать его, и будет тот позор на нем до конца дней. Никакими деньгами не отмоешь, сна не купишь, совести не оплатишь» – отвечали добрые хозяева. Не осталось у Мастера и странницы удивления.