Анатолий Гармаев - Культура семейных отношений

Тогда брак возникает на иной основе, много больше, чем только наши представления о нем или чувственные желания другого. Тогда вера расположит человека Богу, а чуткость человеческого общения – это объективное богатство живого движения души – даст ту силу, которая действительно, без иллюзий, соединит людей. Есть ли источник более щедрый, чем этот? Не из него ли с течением времени с обретением мудрости семейной жизни приходит чувство спокойной уверенности друг в друге, душевной защищенности и глубокой гармонии в общении, которые сливаются в супругах в одухотворяющем чувстве любви друг к другу?..

Об этом единении, которое лежит в психической природе человека, говорят святые Григорий Богослов, Василий Великий, Астерий Амасийский, свт. Иоанн Златоуст. Без этого «союза любви, мира, благорасположения и внутреннего единения супругов» не может быть и брака.

Счастливы семьи, которые начинают свою супружескую жизнь с этого чувства.

Совершилось венчание, отыграна свадьба. Казалось бы, все желаемое уже в руках. Но нет.

Домостроительство только начинается и та, и другая семья с сокровенным подкреплением и без него – должны будут пройти нелегкий путь созидания в себе новых привычек, новых влечений. Если этого не произойдет, мира в семье не будет.

Жажда удовольствий для себя не имеет пределов. Если во мне она не обуздана, если есть беззаботность отношения к своим поступкам или готовность в любой момент ринуться в сладко зовущую авантюру человеческих контактов, я буду причиной постоянной боли для людей, связанных со мною родством. Чувство насыщения и рождающееся отсюда чувство неудовлетворенности в постоянной и, как мне будет казаться, надоедающей обстановке семьи будет толкать меня в сторону на поиски новых общений.

«Что я могу с собой поделать? Примите меня таким, каков я есть», – эти простые, до наивности безшабашные слова прикроют и оправдают мою занятость собою, мое постоянное желание купаться в собственных ощущениях счастья, возникающих на гребне страстей. Далеко не всегда это другая женщина или другой мужчина.

Упоение общением может проходить и в компании друзей, и в пивном баре среди случайных знакомых, и за карточным столом, и за телевизором, где идет трансляция футбольного или хоккейного матча. Для жен – это и подруги, и прежние связи, и привычки проведения времени. Это и ложная «церковность», за стремительностью которой теряется важнейшая составная единения человека с его домашними – любовь к ним. Увлеченность идеей, ярким делом также нередко выводит нас за пределы человеческих отношений в семье.

Поиск удовольствий и чувство неудовлетворенности могут оставить один на один с бутылкой – и это тоже будет явный симптом занятости собой и глухой закрытости на боль и зов о помощи рядом идущих жены, мужа, детей, родителей.

С другой стороны, чувство обладания, собственничество и глубокая привязанность к другому, преломляясь через призму влечения, легко превращаются в ревность. Никто более не нужен – один он, единственный… С ним вся радость. И болью наполняется сердце, если мы видим близкого человека в общении с другими. Как может быть он с ними столь открытым, столь добрым и веселым? Тонкое чувство жалости к себе ядовитой струйкой льется в душу. И непонятно, что именно происходит, но все смешивается в груди – досада, отчаяние, раздражение и боль.

Это чувство наполняет сердце, когда мы выходим с близким человеком в общество его друзей, когда ждем его по вечерам одни в квартире, когда, проводив его в отпуск или в командировку, сами остаемся дома. Жажда по нему становится той привязанностью, которая на самом деле привязывает к себе прочной и острой веревкой эмоций и страстей. Это муки для обоих, и нет в них просвета. И жить так невозможно, но расстаться – еще хуже. Так и живем…

Ревность – это острое, сжигающее все добрые устремления к другому буйство себялюбия, собственничества. Очень сильное, эмоциональное, пронизывающее все ощущения человека чувство ревности цепляется за другого, как за единственного дарителя высшего состояния страстного наслаждения. Потерять даже малейшую частицу этого дара, увидеть, как оно уйдет другому от меня, ревнующего, – невыносимая боль. Чувство обладания, беспрекословной принадлежности только мне одному каждого дыхания, каждого движения любимого человека до боли томит и… ослепляет.

Нет радования его жизнеощущению, вместо этого идет постоянное сравнение, сопоставление и контроль: все ли отдается мне, а если не все – лучшее ли перепадает мне. В любви к себе появляется брезгливость и нелюбовь к другим, тем, кто соприкасается с ним. И тогда бросается ему действительно ощущаемое: