Анатолий Гармаев - Этапы нравственного развития

Дополнение священника

Попробуем найти ответ на два вопроса.

Какие отношения с психологией могут быть у церковного человека?

В какой мере христианин может прибегать пусть к нравственной, но все же психологии?

Думаю, что ответ здесь очень простой. Психология в переводе есть наука о душе. Пока она вглядывается в строение души и в реальные движения или процессы, которые в ней происходят, и на основании изученного выстраивает те или иные действия с душою, она мало чем отличается от химии или физики, которые тоже имеют дело с реальными явлениями химического и физического мира. В психологии открывается нам мир психических, или душевных, явлений. И здесь современная психология немало потрудилась. Так очень глубокие исследования проделаны по изучению таких психических явлений, как внимание, память, эмоции, восприятие, ощущение. Непревзойденные исследования проведены в области мышления, сознания, творчества, обучения, труда, общения. Если эти явления действительно существуют и психология открывает нам реальные события нашей душевной жизни, то мы можем пользоваться ими так же, как пользуемся электрическими приборами, легковыми машинами, искусственным шелком.

Нет зла и тем более греха в автомобиле. Зло появляется в нас, когда мы начинаем пользоваться им из гордости или тщеславия, или иной корысти. Равно нет греха в том, что мы будем развивать в себе и детях память, внимание, усидчивость, мышление, пользуясь методиками, основанными на фундаментальных психологических исследованиях. Грех начинает быть там, где развитие всего перечисленного будет совершаться по страсти.

Почему же церковный человек так боится психологии и страшится «запачкаться» ею так же, как ересью? Потому что есть области в современной психологии, такие как сознание и подсознание, в которых она изучает психические явления, игнорируя учения о грехе, о добродетелях, о богодарованных силах души либо отчасти признавая сказанное (например, западная психология) и признавая реальность Бога. При этом ученые-психологи, которые занимаются изучением душевных явлений, сами не имеют аскетического опыта, оставаясь в помраченном сознании вне благодатного освящения.

Отсюда в одних случаях игру страстей описывают как норму, в других как неизбежную реальность, в которой нужно научиться искусству общения, самопрограммирования и прочее. Для такого психолога нет отношений с благодатью, с церковными Таинствами, со Христом, пострадавшим ради спасения человека. Для классического психолога нет спасающей человека Церкви. В результате безблагодатная психология ни к какому спасению привести человека не может.

Как теперь ответить на второй вопрос: в какой мере христианин может прибегать к нравственной психологии? В той мере, в какой она помогает ему восстать над явными, но мало сознаваемыми действиями греховного или падшего человека в нем, которыми душа его непреодолимо схвачена и он порой годами внешне церковной жизни не может из них вырваться.

В своем внутреннем мире воспитанный в безбожном сознании современный человек настолько отдалился от Бога, что многие греховные явления в самом себе он просто не распознает, в силу этого отождествляется с ними и схваченный в их образ действий, чувств, поступков устремляется в церковную жизнь лишь частью, часто малой частью своей души, полагая при этом, что он искренне присутствует в ней всей душою.

Так один, обладая большими интеллектуальными дарованиями, изучил все богословие и теперь может читать лекции и учить других, нисколько не переменившись в нраве. Мы узнаем это по той тонкой иронии, сарказму и насмешке, которые едва приметным, а то и явным образом пронизывают его слово, надмевают над жертвами его обличения и ни капли сострадания, милосердия не выказывают в нем. Напротив, в его речи слышен холодный, тонкий и очень умно исполненный убийственный расчет.

Мы можем встретить женщину умную, пишущую, деятельную в Церкви, наделенную немалым даром слова, но в ее тоне будет выдавать себя женский нрав, способный уязвляться, злопамятствовать, не прощать и мстить или выпячивать себя, тонко тщеславиться, гордиться.

Очень много нераспознанного в нраве происходит в супружеских, родительских отношениях, во взаимоотношениях прихожан и в любых межличностных пересечениях. Не всякий человек имеет желание освободиться от вредных свойств своего характера, глубину которых он и не подозревает. Но в том, кто начинает мучиться от самого себя и от того, что становится причиной соблазна и напряжения для окружающих его людей, – в том начинает быть живая потребность совлечь с себя худое. Веры ему недостает, чтобы в едином порыве вырваться из тисков своего сознания навстречу Богу и остаться с Ним, не возвращаясь к старому. Он будет идти в этом обращении к Богу медленно, шаг за шагом открывая себя и отрываясь от своего худого.