Игорь Вязовский - Ищите и обрящете. Рассказы о вере и жизни

Однажды Михаил собрался в дальнюю дорогу. Шла гражданская война. Только перед самым своим отъездом он открылся жене. Оказалось, что перед арестом отец оставил ему и старшей дочери золото. Сказав при этом, что когда власть большевистская кончится (а он в это твердо верил), возроди Дело. Дочь должна была позаботиться о младшей сестре и часть золота пожертвовать на строительство храма. По смерти отца старшая сестра Михаила отказалась жертвовать на храм, ссылаясь на трудности послереволюционного времени. «Храмы сейчас закрываются. К чему их строить». Вскоре золото у нее украли. Брат, узнав об этом, очень опечалился. «Отдам свое», – решил он. А сестре посоветовал передать церкви отцовские иконы, хранящиеся у нее дома. Но та и этого сделать не пожелала. Через некоторое время с ней случилось несчастье – загорелся дом. Спасая имущество, она заживо сгорела.

Это событие тяжело подействовало на Михаила. Он увидел в нем возмездие Божие и решил искупить вину сестры: не откладывая, пожертвовать все золото на храм. Вера, хотя они и жили в нищете, когда узнала всю правду, возражать не стала. Попросила только отдать золото не в ивановские храмы, которые тогда вовсю закрывались. Переодевшись для безопасности в форму командира Красной Армии, Михаил отправился в дальний путь – в Троице-Сергиеву лавру. Старец, к которому он обратился, долго думал, прежде чем взять золото. «Возьмите, – взмолился Михаил, – эти драгоценности заработаны честным путем. Это отцовское наследство». Старец согласился. «Бог вам воздаст, но не на земле. На земле даже следы ваши сотрутся. Вы же оставите следы на Небесах».

После беседы со старцем Михаил отправился в Свято-Духов храм. Старец, прощаясь, сказал, что св. Максим Грек будет небесным покровителем всего их рода. Из этой поездки Михаил вернулся другим человеком. Неотвязные мысли о возможном аресте совершенно его оставили. Напротив, он безбоязненно стал обличать богоборчество власти, не таясь, говорил всем о грядущем возмездии Божием за уничтожение веры, поругание храмов. Его поместили в психиатрическую больницу. При выписке врач в разговоре с женой Верой, происходившем с глазу на глаз, сказал: «Ваш супруг – человек разумный, но для его безопасности лучше, чтобы его считали ненормальным»! На том и порешили. Но и в качестве умалишенного Михаил был неудобен. Слишком откровенно ругал он власть предержащих, называя их сатанистами, обличал окружающих в безбожии. Многие его боялись и ненавидели, грозили расправой.

В последние дни своей жизни Михайл часто вставал ночью и выходил из дома. Вера, просыпаясь и видя, что его нет, выбегала на крыльцо и находила Михаила задумчиво сидящим на лавочке у калитки.

В ту страшную ночь, проснувшись, Вера не обнаружила мужа на лавочке. Недалеко от их дома проходило железнодорожное полотно. Там и нашла она раздавленное тело своего супруга. Не помогло Михаилу клеймо «умалишенный». Зато никому и в голову не пришло искать виновников этой трагедии. «Сам бросился под поезд в припадке болезни». И только Вера знала – не мог такой глубоко верующий человек, как ее Михаил, покончить с собой. Знала и всю оставшуюся жизнь, как крест, молча несла это знание в себе. Кладбище, на котором похоронили Михаила, снесли. Так исполнились пророческие слова старца: «На земле же даже следы ваши сотрутся».

Две встречи оставили неизгладимый след в моей жизни, два человека заставили меня серьезнее задуматься над своей жизнью, углубили мою веру, расширили понятие Родины, ее истории – владыка Петербургский и Ладожский Иоанн и батюшка Василий Ермаков. Ни у кого другого не довелось мне найти таких ясных и проникновенных ответов на вопросы современности. И проповеди их – пламенеющие – слились в один огонь. Может быть и не точными словами я говорю это, но сердцем так чувствую.

Каждый год, 2 ноября, в день, когда закончил свой земной путь великий печальник Земли Российской владыка Иоанн (Снычев), приходит народ православный на Никольское кладбище Свято-Троицкой лавры на могилу любимого Пастыря. А 4 ноября – день хиротонии протоиерея Василия Ермакова – настоятеля храма Серафима Саровского в Санкт-Петербурге, который уже около 50-ти лет несет свое церковное служение. Оба они ровесники одного времени, пастыри Божией милостью. И это их духовное родство невольно соединило их в моем сознании…

Несколько лет назад, когда я еще жил в Сыктывкаре, жизненные обстоятельства вынудили искать духовных наставлений. Я приехал в Петербург с надеждой встретить здесь старца, способного разрешить мои сомнения, вывести из тупика. Перед этим я прочитал книжку о московском священнике Алексее Мечеве. А что если и сейчас в большом, незнакомом мне Петербурге живет такой старец? Одна моя давняя знакомая повела в кладбищенский храм Серафима Саровского. Дорога туда показалась мне дальней, народу в храме очень много, душно, и я еле выстоял литургию. Служба закончилась поздно, но большая часть людей не уходила, они ждали настоятеля. Кто для благословения, кто за советом. Время тянулось томительно долго.