Петр Давыдов - Чудеса как признак жизни

А насчет заимствований Толкиена из исландской культуры можно сказать, что профессор многое взял для своей замечательной трилогии и из исландского языка. Язык этот – наиболее хорошо сохранившийся и почти не подвергшийся никаким изменениям – фонетическим, грамматическим, лексическим и т. д. – на протяжении вот уже тысячи лет. С тех пор как в Исландию впервые попали норвежцы, первые поселенцы, принесшие сюда свой язык, он, благодаря изолированному положению страны, почти таким же и остался. Это, например, как если бы мы сейчас попали во времена князя Владимира или Александра Невского. «Понеже убо мнози начаша глаголати о вещех в нас известных, разсудися и мне поведати о шествии моем на страну далече… Зри, брате, отца наю: что взяста, или чим има порты? но токмо оже еста створила души своей. Но да сими словесы, пославше бяше переди, брате, ко мне варити мене» – ну, что-нибудь в этом роде можно бы предложить читателю, чтобы почувствовать радость и некоторую оторопь германоязычных гостей, приезжающих на остров и слышащих исландский язык в оригинале. Исландцы – народ консервативный. Не пускают они в свой язык уродливые американизмы! Нет в этом языке таких мусорных слов, как «менеджер» или «спикер», даже для пиццы они свое слово имеют. Так что тем, кому небезразлична филология, было бы, думаю, интересно познакомиться с этой страной. Кроме того, можно представить себе, как звучала на наших русских просторах подлинная варяжская речь братьев Рюрика, Синеуса и Трувора. Кстати, о двух последних: «Sine Hus» – «свой род, свой дом», «Tru Var» – «верная дружина». Видимо, у Рюрика не только братья были. Вряд ли в одиночку он бы смог в Киеве-то осесть – без дружины и большого количества соплеменников тут не обойдешься. И Синеусовичей и Труворовичей среди русских князей что-то не было. Рюриковичи – пожалуйста.

Тот человек, кому интересна этнография, будет, возможно, в восторге от некоторых сохранившихся с древних времен народных обычаев исландцев. Например, как они празднуют Рождество Христово и Новый год. У исландцев с давних пор детей с Новым годом поздравляют аж… 13 Дедов Морозов. И как поздравляют! Во-первых, они все братья. Во-вторых, они все тролли. Характер у них ничего себе, и сладости всякие в детские ботинки или гетры, вывешенные на дверях, они кладут, конечно. Но у них есть замечательная мамочка – Грюла. Та еще тетка: берет непослушных детей, тащит к себе в горы и варит их в своем замечательном котле. Если вредная деточка пообещает исправиться, Грюла деточку отпустит. Если нет – приятного аппетита. И никакой тебе ювенальной юстиции.

Кот еще черный по Исландии под Рождество Христово ходит. Если кто-нибудь не приобрел обновку на праздник, то кот этого бедолагу съест, гурман этакий. Любят в Исландии обновки, особенно зимой! Рождественского кота уважают. Но это так, небольшое замечание про разнообразие традиций исландских.

Как путешествовать по стране? Можно, конечно, на велосипеде продолжить странствования. Но тут горы встречаются, а жители русских равнин к такому испытанию должны основательно готовиться. К тому же времени маловато: пока доберешься до северного побережья, улетать надо. Автобусы тут есть. И самолеты летают. Воспользовался сначала местной авиацией – добрался до городка Акюрейри на севере страны. А здесь, на севере, – раздолье. Можно выбрать, куда поехать, куда пойти, что посмотреть, чему удивиться.

Большое вулканическое озеро Миватн со своими островами, которые и появились-то потому, что в свое время кипящая лава в воду попадала, затвердевала и навеки в прежней форме осталась. Птицы и туристы несколько оживляют этот задумчивый пейзаж, особенно птицы.

Водопад Годафосс, где тысячу лет назад собирались альтинги – народные собрания, пример старой, доброй, здоровой демократии. Где всем народом было принято решение о том, что Исландия должна стать христианской. Где всегда радуга и почти всегда птицы. Где шум падающей воды и светлая суровость неба заставляют задуматься над вещами более важными, чем геополитика, ЖКХ и налоги.

Вити, огромный кратер, 300 метров в диаметре. Появился во время мощного извержения вулкана в 1724 году. Извержение продолжалось в течение пяти лет, а лава кипела в жерле еще лет сто. Тут, кстати, никто насчет светлого будущего не зарекается, планов больших не строит. «Живем, – говорят местные, – на вулканах. А ну как завтра- послезавтра, несмотря на все прогнозы, снова шарахнет? Помните Эйяфьядлайокудль? Во-от! А если опять извержение, так еще и название произнести сможете».