Сергей Пилипенко: Прозрение

– О чем? – спросите вы, и я тут же отвечу.

– О том, чего мы пока все не знаем и о том, какая жизнь нам предстоит далее, опосля года того, что когда-то в таких вот письменах был указан.

Да и помимо тех пришлых обстоятельств есть и другие темы, о которых пока никто слышать не хочет и расценивает, как просто фантастику какую или выдумку чью-то там личную.

Бросив зерно своей правды в общую посеянную пахоту людской лжи на земле, Бог все же выковырял в ней небольшой всходящий росток, которому нужно непременно пробиться к свету, встать на ноги и более прочно обосноваться в среде, чтобы дать свои плоды или оставить после себя следы тех самых учений, которые непозволительно с моей и с нашей общей стороны были отброшены в сторону, но без которых нельзя идти вперед, ибо время так и будет застывать перед нашими глазами, и те же учености будут топтаться на месте, пока снова не обрушат наш дом, и начнется уже совсем другой период, так называемого нового апокалипсического сложения.

И в том и есть вина наша общая, и от того дела все стоят на Земле, а не идут своим чередом¸ как то и должно было бы быть по-настоящему.

Так вот. С чего начал, с того и продолжу. Никакой я не простой человек, а именно тот, который и должен был принести ту ветвь новых знаний, которые, несомненно, необходимы на Земле сейчас и даже в далеком будущем. Тем самым, как я и говорил, снабдил меня Бог и поспособствовала тому природа, от которой досталось тело и часть того ума, что просто именуется земным.

Часть же другая, то есть определенная ее величина, заполнена своего рода различной информацией, которая должна быть изъята и опущена в среду, в которой, как говорится, я и живу.

В этом и есть цель моего земного существования и по-настоящему начинаю понимать только сейчас, когда все кругосветные дела ведут не к тому, что нужно. У кого-то, возможно, возникнут подозрения в моей умственной почтительности, или здравомыслии, как я иногда говорю. Но и здесь я отвечу тем же всем скептикам подобного рода дел и процессов, непосредственно происходящих, как со мной, так и в самой среде.

Человеку несвойственно отображать то, чего, по сути, он не знает, чему не обучен и к чему с самого детства не привлечен. Это значит, что человек моего уровня никак не мог сподобиться на такое и растерять свой ум по дороге личного умственного возрастания. Это же значит, что тот же человек не мог изыскать себе в своей же жизненной среде что-то подобное, так как не имел ни наследственных линий, ни самих причин для какого-либо следственного поражения коры головного мозга.

Все это говорит о том, что мое участие здесь ненамеренно и недвусмысленно, как по отношению к себе, так и ко всем остальным. Иначе говоря, я не обладаю идеей «фикс» и не стараюсь попасть в нирвану каких-либо остросюжетных линий в своей жизни.

Я лишь молчаливо тружусь до той поры, пока есть на то силы и пока не стану востребованным до конца, как того возможно потребует само время.

Но все же это мало упрочает мои позиции с точки зрения умственного здравомыслия и по-своему они всегда уязвимы, стоит лишь упомянуть имя Бога или кого бы то еще, как говорится, с той стороны, которую прежде никто не видел, да и вряд ли то будет возможно за всю оставшуюся жизнь.

Потому, как всегда, защищать меня и мой ум будет только время, ибо только оно способно подтвердить всё то, о чем здесь или в другом подобном говорится.

Вариться в собственном соку – так бы я все это обозначил и для меня лично не всегда то есть хорошо, как с точки зрения физического здоровья, так и с другой, как говорится, материально видимой стороны.

Но свое личное я не перекладываю на остальных и борюсь со всем тем по мере сил и как то возможно доступно совсем обычными средствами.

Нет, Бог не обеспечил меня чем-то подобным и даже не прилагал к тому усилий, считая, по-видимому, что оно не нужно, как жалкое подтверждение тому, что всякая материальная привязанность во мне все же имеет место быть. Видимо, он соображал своими категориями ума, до которых сложно пока дотянуться, хотя все же кое-что доходит иногда и сквозь время проявляет себя в какой-то очередной заботе о дне насущном.

Видимые стороны его Божьей помощи видны только в таком вот рукоприкладстве, да еще по ходу размышления в каком-нибудь слове или предложении, мне на ходу им же брошенным.

Большего, очевидно, не дано и, наверное, все же тому есть свои причины.

Как бы там ни было, дело с трудом, но продвигается и зачастую ему помогает то, что просто обозначается временем. Во многом, конечно же, нет подвижности людской или желания присоединиться к той мысли, что тем же Богом опущена. И оттого уже время само страдает, так как в нём не образуется того, что нужно, для его закрепощения в будущем.