Александр Роцков - Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства

Это-то и приводит в недоумение. Ведь что-то же за этим стоит? Грааль тогда окончательно отлился именно в христианский сакральный символ, и, наконец, для многих со временем превратился в метафору недостижимой цели. И вот еще, что интересно: официальные церкви за все прошедшие века и до сих пор так и не признали священный статус этого символа. Грааль сделался важнейшим религиозным образом-символом, но только не для современного клира и не для людей, принадлежащих к лону католической и православной церквей. И это не смотря на то, что аура нравственной чистоты и возвышенности неизменно и на протяжении многих веков окружающая Грааль, до сих пор привлекает к нему бесчисленных приверженцев. Попробуем же разобраться во всем множестве противоречивых отношений и мнений, пусть такое намерение и не ново.

Истории о Граале с жадностью читались и передавались из уст в уста на протяжении 12-13 веков, покоряя умы и сердца неким предчувствием вечной истины и великой правды. Пик массового интереса к Граалю пришелся на 12 век, но использование образа просто чаши в качестве поэтического символа началось, конечно же, раньше. Раньше приблизительно тысячелетий на десять, если не больше. Давайте начнем с того, что рассмотрим просто чашу, как некую первоначальную основу для поэтического образа, а потом и символа. Наверное, как только на заре истории в обиходе у первых людей, собственно, появилась первая чаша, люди и стали использовать её как действительно красивый поэтический образ. Символ некоего вмещающего пространства, закрытого снизу и с боков вокруг, и в то же время открытого кверху, например, к небу или к Богу. Потом появилась чаша на ножке (бокал) или чаша на конусообразной подставке: кубок, потир. Это уже может символизировать не просто закрытое снизу пространство, но приподнятое, возвышенное над этим низом. И не просто открытое к верху, например, к небу, но приподнятое, устремленное к нему. Символ чаши приобретает черты отделенности и чистоты за счет возвышенности и, самое главное, праздничности. В нашей жизни время от времени бывают какие-нибудь праздники. Что, по сути, есть праздник? Неужели просто совместная еда? Тогда праздниками уже были пиршества после удачной охоты на мамонта, однако, даже если и так, со временем у людей в понятие праздника вошла значительность, ритуальная торжественность, т.е. нечто отличающееся от будничной обыденности. Появились и религиозные празднества, суть которых отнюдь не в праздности или еде. В общем, и, в конце концов, символом праздника стала именно чаша. А в связи с тем, что люди научились делать вино, образ кубка, кроме праздничности, приобрел ещё и возвышенно-мистический, может, обрядовый смысл. Вино само по себе стало символом блаженства, радости и счастья, а кубок, соответственно – его вместилищем. Пригубляя чашу с вином, произносили тосты: добрые пожелания, комплименты. Чаша стала символом доброжелательности и доброты, и теперь первобытные поэты уже не могли обойтись без этого качества в образе чаши. Ведь и то, что чаша не пустая, но наполнена чем-то хорошим, имелось, конечно же, в виду с самого начала.

Теперь, после размышлений о чаше как символе, давайте подумаем: так же ли нам понимать чашу Грааль? Грааль, как известно наиболее дотошным исследователям, на самом деле очень большой. По некоторым, особенно наиболее ранним источникам (которые мы ещё будем рассматривать подробно), его размер больше, чем, например, кувшин, ваза или блюдо. Представляется интересным, что чашу такого большого размера, и, к тому же, на высокой подставке трудно и неудобно для чего-либо использовать в пищевых целях. Ненужность и даже несуразность такого предмета для стола или, например, в качестве церковной утвари говорит о том, что реально Грааль, скорее всего, в качестве материально полезного предмета никогда и не существовал. Он не произошел из столового быта или богослужения, но с самого начала служил символом. По крайней мере уж точно не надо искать источник этого образа на кухне или в столовой, но смотреть надо выше, в возвышенное. И даже если ассоциация с праздничной чашей остаётся, в отличие от нее Грааль, даже самой своей величиной, всегда символизировал нечто великое, не обычный кратковременный, а наоборот, именно вечный праздник, некое вечное мистическое блаженство, как бы некое истинное существование, например, вечное небесное счастье.

В традиционном восприятии и соответствующем понимании Грааля очень важен центральный момент: Грааль всегда символизировал одновременно и истину, и счастье, позволяя делать вывод, что истина и счастье суть одно. Человек сотворен для счастья. Для многих счастье – это и смысл жизни, и ее цель, и ее предназначенность. Вопрос только в том: что есть счастье? В чем оно? Мудрость всех веков и всех народов говорит о том, что счастье возможно только при условии нравственной чистоты и совершенно невозможно без нее, например, в злобе, жадности, лживости и гордыне. Евангельский, ставший классическим, образ "избранного сосуда", или "сосуда добродетелей", означающий хорошего человека с добрыми чувствами и намерениями, подтверждает истинность направления нашего поиска. Т.е. Грааль, в некотором смысле это в том числе и нравственное состояние человека. Но это утверждение надо еще доказать и обосновать. Хотя, надо сказать, что для многих здесь неуместны никакие логические доказательства, ибо, по их мнению, Грааль надо чувствовать только сердцем. Образ Грааля и действительно вот уже много веков вызывает благоговейный трепет в душах людей, пробуждая в самой глубине сердца неисчислимые переживания, мечты и предчувствия. Чуткое, романтическое сердце чувствует, что Грааль – это не просто великая красота, пробуждающая взлет фантазии, но некая мощнейшая и высочайшая реальность, которая хоть и волнует ум, но так и остается несказАнной, не выводимой в логику. Только на уровне сердца и духа возможно ее постижение. Однако, о Граале написаны горы книг, в которых трудно сориентироваться, среди бесчисленных мыслей и толкований. Ведь Грааль таинственен, и разгадать тайну Грааля – это, наверное, все-таки философская задача, и, отчасти, историческая. Но, думается, что чисто научно-теоретический метод здесь действительно неуместен. Это, видимо, и на самом деле, есть главный критерий истины, когда мы говорим о Граале. И тогда только философия как искусство, которую надо воспринимать именно эстетически, только такая философия способна приступить к нашей тайне. Ибо тайна эта священна, хоть многие уже и потрепали ее, используя в разных целях, до такой степени, что само слово Грааль вызывает иногда, скорее, осторожную и скептическую улыбку, чем серьезный интерес.

Читать дальше