Мигель Severo - Планета Афон. ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ

На Афоне уже давно существует как бы скрытое соперничество русских и греков. Русских монахов даже во взгляде отличает то, что можно определить, как сокрушённое сердце. Не углублённое созерцание, а живое страдание движет ими на путях монашеского подвига.

Грекам свойственна задумчивость, русским же – страсть и дерзновение ко Всевышнему, мучительная неудовлетворённость собой и мiром. И за всем этим проглядывается радость человека, как бы идущего со Христом на Голгофу, с которой уже виден, уже сияет венец ослепительного Небесного Града, Небесного Царствия.

То, что странноприимный дом находится вне монастыря, за стенами, весьма удобно, поскольку бесконечным «туда-сюда» паломники не мешают молитвенной жизни монахов. Да и после закрытия монастырских врат, гости не остаются один-на-один со стихией, а смогут обрести хотя бы какое-никакое пристанище в любое время дня и ночи.

Нам с благочестивым, но гордым паломником посчастливилось прибыть в благодатную обитель именно «в любое» и не самое подходящее время. Архондарик был закрыт уже полчаса как, которые мы благополучно посвятили «в угоду гордыне». Поселиться нам не грозило до восьми вечера, аще убо правило соблюдалось неукоснительно. Азъ недостойный не стал говорить своему новоиспечённому другу совершенно естественных в таких случаях «в мiру» комплиментов, поскольку люди мы православные, и за каждое слово будем держать ответ на Страшном Суде. Да и Дима был настолько ошарашен, что ругал себя сам ещё похлеще.

Мечты о горячем чае развеялись как дым от костра, и душ в этот день, как назло, горячей водой тоже не страдал. Холодным же душем мы и так были сыты «выше головы», а желание идти куда-либо ещё под непрекращающимся дождём, даже в голову не могло прийти. Дела-а!

К нашим услугам была лишь уютная лавочка и кран с питьевой водой. ВПСлуга, ещё работая на изысканиях, не раз попадал в ещё более суровые условия, поэтому приобрёл соответствующую закалку: подножный корм всегда имел в наличии, на «авось» не полагался. Дима же был дитя другой эпохи, и проявлять до вечера чудеса смирения был явно не готов.

Понеже устав всех монастырей Святой Горы предписывает трапезу по́сле вечерней службы, то до заката нам предстояло «затянуть пояса». Поэтому от предложенного мной угощения, он даже из вежливости не стал отказываться. Интересно, а если бы мы «сели в лужу» по моему́ неразумию, благочестивый, но гордый повёл бы себя аналогичным образом?

Отогнав сии недостойные мысли, азъ многогрешный прикинул, чем бы занять время до вечерней службы. Внимательно изучив правила внутреннего распорядка для паломников, мы усвоили, что на вечерней службе должны присутствовать все в обязательном порядке.

Так как день был предпраздничный, всенощная была почти шестичасовая. Литургия также начиналась намного раньше, поэтому все монахи, которые в данный момент не несли послушаний, активно отдыхали. Гостей кроме нас тоже не было видно, видимо они, как все нормальные и благопокорливые люди, поселились утром, и разошлись «по интересам».

– Коли вещи где оставить, могли бы хотя бы по монастырю походить, – «чирикнул», наконец, мой незадачливый попутчик, и с досады аж пнул свой безразмерный рюкзак.

– Думаешь, что кто-нибудь их тронет? – подивился азъ многогрешный его неразумию.

– Да навряд ли, хотя куда идти-то? В лавке если что покупать, то лучше в последний день. Храмы и часовни тоже наверняка закрыты – все отдыхают перед службой. Тоска-а-а!

– Уныние, молодой человек – тяжкий грех, надо радоваться всему, что Господь дарует. Слава Богу за всё! – и после сказанного I’m осенил себя крестным знамением.

– Чему ж тут радоваться? – уставился на меня Димон, при этом пятернёй расправив чёлку.

– Хотя бы тому, что имеем крышу над головой. Могли бы до сих пор скитаться.

Тут мой собеседник немного потупился: видимо ВПС «наступил ему на больную мозоль». Но угрызений совести у меня не было и в помине, пусть ещё раз прочувствует, полезно. Впредь будет умнее. Но тут же, сменив «гнев на милость», решил расширить его кругозор.

– Одно то, что ты проснулся сегодня утром и почувствовал себя здоровым, а не больным, уже делает тебя счастливее многих, кто вообще не переживёт сегодняшний день. Согласен?

– Естессьно, о чём базар? – благочестивый, но гордый с явной неохотой пожал плещми.