Вадим Эрлихман - Вольф Месссинг. Экстрасенс Сталина

В мемуарах Мессинг излагает иную версию. Поработав «живым мертвецом» в паноптикуме, он будто бы освоил ремесло факира, а в 1915 году при помощи того же импресарио Цельмейстера начал выступать в Берлине с психологическими опытами – теми же, какими занимался всю жизнь, то есть чтением мыслей, поиском спрятанных предметов и гипнозом. Желая предстать перед читателями в образе интеллектуала, он пишет: «В Берлине в те годы я посещал частных учителей и занимался с ними общеобразовательными предметами. Особенно интересовала меня психология. Поэтому позже я длительное время работал в Вильненском университете на кафедре психологии, стремясь разобраться в сути и своих собственных способностей. Помню моих учителей и коллег – профессоров Владычко, Кульбышевского, Орловского, Регенсбурга и других… Систематического образования мне получить так и не удалось, но я внимательно слежу за развитием современной науки, в курсе современной политической жизни мира, интересуюсь русской и польской литературой. Знаю русский, польский, немецкий, древнееврейский… Читаю на этих языках и продолжаю пополнять свои знания, насколько позволяют мне мои силы».

Перечисленные профессора в самом деле работали в 1930-е годы в университете Вильно (Вильнюса), тогда принадлежавшего Польше. Вполне возможно, что Мессинг, живо интересовавшийся психологией, и правда посещал их лекции, а вот работать, то есть преподавать в университете, ему бы никто не разрешил – для этого требовался диплом о высшем образовании, которого у телепата не было, даже если он и окончил йешиву. Перечень известных ему языков ставит точку в вопросе о гастролях Мессинга за границей – тесное общение с публикой, необходимое для психологических опытов, было невозможно без знания хотя бы английского и французского языков. Значит, такого общения не было, как не было и самих гастролей – разве что в Германии, но там и до войны, и после хватало своих телепатов.

Явно легендарны и рассказанные в мемуарах Мессинга истории о его встречах со знаменитостями – Эйнштейном, Фрейдом, Ганди. Он пишет: «Наконец в 1915 году он (Цельмейстер. – В.Э. ) повез меня в первое турне – в Вену. Теперь уже не с цирковыми номерами, а с программой психологических опытов. С цирком было покончено навсегда. Выступать пришлось в Луна-парке. Гастроли длились три месяца. Мои выступления привлекли всеобщее внимание. Я стал “гвоздем сезона”. И здесь, в Вене, выпало мне счастье встретиться с великим Альбертом Эйнштейном.

Шел 1915 год. Эйнштейн был в апогее своего творческого взлета. Я не знал, конечно, тогда ни о его исследованиях броуновского движения, ни о смелых идеях квантования электромагнитного поля, позволивших ему объяснить целый ряд непонятных явлений в физике, идеях, которые тогда, кстати, разделяли лишь очень немногие физики. Не знал я и того, что он уже завершил, по существу, общую теорию относительности, устанавливающую удивительные для меня и сегодня связи между веществом, временем, пространством. Это великое открытие Эйнштейна было опубликовано через год – в 1916 году. Но хотя я всего этого тогда не знал и знать не мог, имя Эйнштейна – знаменитого физика, – я уже слышал.

Вероятно, Эйнштейн посетил одно из моих выступлений и заинтересовался им, потому что в один прекрасный день он пригласил меня к себе. Естественно, я был очень взволнован предстоящей встречей.

Вероятно, Альберт Эйнштейн посетил один из концертов Вольфа Мессинга

На квартире Эйнштейна меня в первую очередь поразило обилие книг. Они были всюду, начиная с передней. Меня провели в кабинет. Здесь находились двое – сам Эйнштейн и Зигмунд Фрейд, знаменитый австрийский врач и психолог, создатель теории психоанализа. Не знаю, кто тогда был более знаменитым, наверное, Фрейд, да это и непринципиально. Фрейд – пятидесятилетний, строгий – смотрел на собеседника исподлобья тяжелым, неподвижным взглядом. Он был, как всегда, в черном сюртуке. Жестко накрахмаленный воротник словно подпирал жилистую, уже в морщинах шею. Эйнштейна я запомнил меньше. Помню только, что одет он был просто, по-домашнему, в вязаном джемпере, без галстука и пиджака. Фрейд предложил приступить сразу к опытам. Он и стал моим индуктором. До сих пор помню его мысленное приказание: подойти к туалетному столику, взять пинцет и, вернувшись к Эйнштейну… выщипнуть из его великолепных пышных усов три волоска. Взяв пинцет, я подошел к великому ученому и, извинившись, сообщил ему, что хочет от меня его ученый друг. Эйнштейн улыбнулся и подставил мне щеку… Второе задание было проще: подать Эйнштейну его скрипку и попросить его поиграть на ней. Я выполнил и это безмолвное приказание Фрейда. Эйнштейн засмеялся, взял смычок и заиграл. Вечер прошел непринужденно-весело, хотя я был и не совсем равным собеседником: ведь мне было в ту пору 16 лет».