Владимир Ильин - Запечатанный гроб. Пасха нетления. Объяснение служб Страстной недели и Пасхи

«Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор 15:19).

«И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» (1 Кор 15:19).

Ибо воскресение Христа есть воскресение и вечная жизнь всех верующих в Него и живущих в Его Церкви людей. Как Христос «смертью смерть попрал» – так попирают смерть «смертью во Христе» и все с Ним умирающие, то есть исполняющие Его Слово, как Он исполнил слово Отца.

В противном случае, как только что было сказано, исполнение учения Христова, требующее жертв, от легких и до тягчайших – вплоть до жертвы жизнью, превращается в бессмысленное самоистязание, ибо, оказывается, всем уготован один конец. И выгода осталась на стороне не исполнявших учение Христово, то есть поживших во всех смыслах «блудно». Поэтому исполнение учения Христа без веры в Воскресение есть как бы двойная гибель, двойная смерть: и для радостей земной жизни, и для вечности. В таком случае, как говорит святой апостол Павел, «умершие во Христе погибли» (1 Кор 15:18).

На основании сказанного приходится решительно утверждать: верa во Христа, то есть истинное христианство, состоит в утверждении воскресения Христова. Отсюда ясно, что «христианская» мораль, выдуманная Л. Н. Толстым, мало имеет общего с существом подлинного христианства.

Всегда глубокое и неизменно благотворное воздействие производит на душу скорбно-торжественная сосредоточенность служб Страстной недели и светлая, святая радость Пасхальной ночи – в том виде, как эти дни празднует Русская Православная Церковь. Для тех же, кто живет в круге церковного года и привык мерять его времена священными воспоминаниями праздников, Страстная седмица и Пасха являются смыслом и счастьем личной жизни, ее полнотой и лучшим украшением, тем, ради чего стоить жить на свете и нести бремя мирских скорбей.

Единство страдания и воскресения особенно подчеркивалось древнецерковным словоупотреблением самого термина «Пасха». Пасхой именовался Страстной Пяток в частности и вся Страстная седмица (Пасха распятия, πάσχα σταυρόσιμον, pascha crucificationis). Пасхой же именовался праздник Воскресения Господня (Пасха воскресения, πάσχα ἀναστάσιμον, pascha ressurectionis) и вообще вся Светлая седмица. Сведения о соединении двух седмиц восходят до II века, но есть все основания полагать, что праздничное чествование этих дней, как приуроченных к величайшим событиям в жизни Христа и Его Церкви, восходят к временам апостольским.

Если проникнуться в достаточной степени образом Христа Воскресшего, принять в свою душу лучи Его славы, то тогда и образ Христа Распятого и Униженного обретает высший смысл, крест делается сладким, сладчайшим, евангельское учение – глаголом вечной жизни, пробуждающим мертвецов, а евхаристическая чаша – символом непрекращающегося наслаждения на брачной вечери Христа и Его Невесты Церкви. Ибо она есть всеединство искупленных и напоенных Его кровью, пребывающих в любви к Нему.

Служба Страстной недели и Пасхи есть ответный голос любви Невесты-Церкви на искупительную и жертвенную любовь Ее Жениха-Христа, торжественное приятие креста, Евангелия, евхаристической чаши и осиявшей их Славы Воскресения.

Стремление осознать сущность зла и страдания, желание избавиться от них, без сомнения, могут быть названы центром духовной жизни человечества. Здесь религия, философия, наука, а также искусство совпадают в своих стремлениях.

Проблема страдания неотделима от проблемы зла, хотя зло и страдание ни в коем случае не могут считаться тождественными. Часто страдание воспринимается как благо, а благоденствие – как зло (например, страдания за правое дело и благоденствие преступника). Страдание и зло занимают всю сферу бытия – физическую (материальную) и духовную, и страдания всегда мыслятся соотносительно с добром и блаженством. Сущность спасения, избавления именно и состоит в преодолении зла и страдания добром и блаженством, или лучше – в выходе из сферы зла и страдания и вхождения в сферу добра и блаженства. Наконец, хотя в плане временной исторической жизни (бывание, Werden) зло и страдание не совпадают, но в пределе, в вечности зло и страдание представляются в такой же степени неотделимыми, как добро и блаженство.

Проблемы зла и страдания, добра и блаженства занимают в равной степени как философа, так и богослова. Первого с точки зрения построения соответствующих понятий и оценки мирового процесса (пессимизм, оптимизм). Второго (богослова) – с точки зрения спасения, то есть реального избавления от зла и страдания и достижения добра и блаженства.