Светлана Рождественская - Фотиния

– Мой дед был замечательным священником. В селе, где я вырос, был восхитительной красоты храм. При Советской власти его разорили, сначала какой-то клуб был, а затем и вовсе здание непригодным стало. Вот без Бога, без Веры в селах жизнь и становится убогой, повальное пьянство и преступность. Ну, думать будем на счет Храма.

– Думайте, Трофим Николаевич. Мы сельчане тоже внесем свой вклад в возведение церкви, – восторженно произнесла Фотиния. Ну, вот и доехали. Спасибо за скорую доставку.

Машина остановилась напротив дома подруги, Натальи.

Фотиния с Натальей учились, когда-то в пединституте. Проработав немного в школе Наталь, после окончания вуза, стала работать в районной администрации. Подруга жила с родителями и, по всей видимости, была еще на работе. Фотинию встретил ее отец, Дмитрий Александрович.

– Проходи, Фотиния, посмотри какое хозяйство у нас! Он повел женщину в курятник показать, а сам с прищуром, загадку между делом стал загадывать.

– Отгадай загадку, Фотиния:

– Крыша деревенского дома с одной стороны наклонена так, что ее скат составляет 60 градусов, а с другой стороны 70 градусов. Предположим, что петух откладывает яйца на гребне крыши. В какую сторону упадет яйцо – в сторону более крутого или более пологого ската?

Фотиния рассмеялась.

– Ну, Дмитрий Александрович, вы шутник! Разве петух может нести яйца?

– Может, еще как может, Фотиньюшка, дорогая! – нежно приобнял ее пожилой мужчина. Он был лет семидесяти пяти, небольшого ростика с белой бородкой. Посмотри, какое хозяйство развел мой Петенька, аж двенадцать несушек! Старик поведал свою историю про петуха.

Не велись у меня куры. Дверь курятника была открыта, так выбегут куры, а свиньи их хвать – похвать, так истребили моих всех курочек. Остался один петух. Видишь, какой красавец: окрас белый, на солнце с золотым отливом. Утром ни свет, ни заря, как загорланит, толи от тоски, толи от великого своего превосходства. А в соседнем дворе было много куриц, а вот петух один на всех. Видно любви на всех курочек у соседского петуха не хватало…. Дело было в марте. Вдоль усадьбы (показал он рукой) появились проталинки. Петух наш взлетел на забор, прокукарекал, да с таким чувством, что за душу и взял соседскую курочку. На его зов, по проталинке, вдоль забора и прибежала одна к нему. Петух показал ей курятник и гнезда. Видно по душе пришлось курочке наш курятник, так она и повадилась бегать к петуху, снесет яичко в гнезде – и айда восвояси. Петух еще “шибче” разгорланился, орал, что есть мочи. Яйцо осталось без присмотра, стал его охранять. Пришел мой сын, Санька, в гости и услыхал, как в очередной раз “разоряется” петух.

– Отец, затерроризировал, ты его. Что он у тебя так кричит? В суп его уже пора определить.

– Да ты что? – отвечаю я ему. Он у меня яйца нести стал! Пойдем в курятник, посмотришь.

Ну, и веду его сюда, и правда, лежит в гнезде яйцо, еще тепленькое, а петух важно ходит возле него.

– Ну, отец, точно затерроризировал, коль петух яйца начал нести!

Кроме шуток, курочка натаскала в гнездо яиц, штук двенадцать и села, представляешь, высиживать цыплят. К удивлению, вывелись одни курочки, да такие красивые, да все разноцветные: и серые, и черные. Вывела цыплят наседка, да и исчезла и больше уже не появлялась. А петух вырастил своих деток. Идет по двору с цыплятами. Цыплята за ним хвостиком так и бегали. Петух заклохчет, подзывая цыплят, значит, что-то вкусное нашел, а цыпочки из вех лап бегут к кормильцу. Такие потешные, клювом работают, лапками разгребают, ну впрямь как настоящие курицы. Вот такая история про моего петуха.

Фотиния улыбнулась, зная, что Дмитрий Александрович – балагур, весельчак и прекрасный рассказчик.

– Вот и Наталья пришла. Я не буду вам мешать, девчонки, секретничайте, и удалился.

Подруги обнялись.

– Фотиния, ты все такая же красивая!

– Да и ты не меняешься, подруга, возраст тебя стороной обходит.

– Да, что я? Вот с дочерью что-то приключилось…. Приехала из города, вся не своя. Закрылась в своей комнате и целыми днями плачет, и от еды отказывается. Ты бы с ней поговорила. Боюсь, чего бы ни натворила с собой. Шестнадцать лет – такой опасный возраст.

– Но ты, же мама? Ты должна быть для нее первым другом и советчиком – возразила Фотиния.

– А ты ее крестная – та же вторая мать. Ты же знаешь, как она тебя любит! Надо что-то делать вместе, вытаскивать ее из беды.

– Да, да! Ты абсолютно права, подруга, и пошла в комнату своей крестнице.