Андрей Ронский - Первосвященник Иисус

На протяжении всей человеческой истории Бог стремится доказать человеку, что он для Него не «ничто», не пустое место, не грязное и мерзкое грешное существо, но что при всей своей падшести он был и есть для Бога самое лучшее из Его творений, которому по своему положению предназначено быть выше Ангелов небесных. Как бы низко ни пал человек, неизменным остается то, что душа его имеет небесное происхождение – «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт.2:7) – и как бы даже сам человек не отрекался от этого, он всё равно продолжает оставаться соединительным звеном между Богом и остальным творением. По самой природе своей человек сочетает в себе земное и небесное – всё, что земное, имеет отношение к внешнему, видимому и осязаемому; небесное же в человеке является невидимым и неосязаемым, но именно это невидимое и является сущностью человека; его способность к осознанию самого себя есть неоспоримое свидетельство его богочеловечности, потому что в сотворенном материальном мире он есть не просто человек, но богочеловек, являющийся богом по отношению ко всему остальному творению («И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт.1:27—28); «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы» (Пс.81:6)) и человеком по отношению к Богу: «Когда взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его» (Пс.8:4—7).

Состояние оторванности от Бога является величайшей трагедией не только для самого человека, но так же и для всего остального творения, которое исключительно по вине человека ввергнуто в состояние разрушения и смерти: «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим.8:19—23). Нельзя воспринимать грех только лишь как склонность человека к пороку – грех есть прежде всего трагедия каждой отдельной человеческой судьбы и, вместе с тем, – он есть и величайшая трагедия всего человечества. Только один Бог в полной мере понимает, что человеку нужно исцеление, а не осуждение и вечное проклятие, и Он желает этого исцеления в гораздо большей степени, чем сам человек: «Не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам?» (Иез.33:11); «Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лк.9:56); «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф.11:28).

Даже полностью утратив подобие Божие, человек тем не менее никуда не может деться от того, что он продолжает оставаться образом Божиим среди всего остального творения. Утратив богоподобие, человек теперь всё делает так, что оно служит ему только во вред, потому что обо всём он имеет искаженное представление – о смысле своего существования, о своих целях и о методах их достижения, но как носитель образа Божьего он продолжает властвовать над всем творением (хотя властвует неразумно и разрушает, а не сохраняет его); он способен осознавать свое бытие, хотя и не так, как должен был бы его осознавать; он продолжает оставаться для всего остального творения богом, но богом злым, неразумным и жестоким. Хотя между Богом и человеком лежит пропасть греха, всё же человек неотделим от Бога, как бы ему самому ни хотелось бы обратного. Человек пытается вытравить из себя всякое знание о Боге, всякое желание добра, но не может этого сделать и именно поэтому он враждует с Богом – он ненавидит Бога за то, что не может избавиться от знания о Нем, само понятие «Бог» никуда не исчезает из сознания падшего человечества; душа человека всё равно стремится прорваться от тьмы к свету, потому что она страдает без Бога, хотя сам человек и не всегда способен объяснить причину своих страданий, объясняя их влиянием извне, хотя причина их – в нем самом, в том, что душа его имеет не земное, а небесное происхождение и стоит ли удивляться тому, что она страдает, когда насильно лишена связи с небом?