Нина Гайкова - История России, на Небесах написанная

Я знаю, я так сладко знаю,

С искусством иноков знаком,

Что Лик Жены подобен раю,

Обетованному Творцом.

Это – начало восхождения.

Известно, что когда в начале 15-го века Святой Никон Радонежский увидел воплощённый Андреем Рублёвым Образ Пресвятой Троицы, то прослезился и сказал, что Сам Господь водил кистью иконописца.

И вот восторг и благодарственная молитва Святого звучит в произведении поэта Серебряного века:

Всё это кистью достохвальной

Андрей Рублёв мне начертал,

Чтоб в этой жизни труд печальный

Благословеньем Божьим стал»

Лирический герой совершает своё восхождение, всматриваясь в Образ не Троицы, а Матери Божией, но это неважно. И финальные строки, приведённые выше, очевидно, вершина восхождения, после которой – приобщение к Вечности.

И, видимо, относятся эти строки в полной мере и к самому поэту!

Да и название книги «Костёр», наверное, символ «горения к небесам», как писал философ – князь Е.Н.Трубецкой, особенно ощутимо в стихотворении, посвящённом Святому иконописцу.

А если рассматривать шире и глубже, то можно привести слова того же философа: «Когда смертное сгорает, вечно живое остаётся». (Похожая мысль звучала и в приведённом выше стихотворении «Молитва»).

Одним из самых известных произведений этой замечательной книги, наверное, можно назвать пророческое стихотворение «Рабочий», написанное за год до октябрьского переворота.

Есть у поэтов негласный запрет – предсказывать в стихах собственную смерть. А здесь сей запрет был нарушен – и всё сбылось по написанному.

Всё он занят отливаньем пули,

Что меня с землёю разлучит -

написал Н.С.Гумилёв о своём главном герое. И весь ужас в том, что этот образ скорее не только и не столько собирательный, сколько обезличенный – и таких «рабочих » в огромном количестве очень скоро «наплодит» революционный переворот. Это – предсказание эпохи, когда человеческая жизнь ничего не будет стоить, а убийство, разрушение станет нормой! Трагизм усиливается и бесстрастным, на первый взгляд, изложением событий:

Он стоит пред раскалённым горном,

Невысокий старый человек,

Взгляд недвижный кажется покорным

От миганья красноватых век.

Возможно, «горн» – это символ «земного ада», как писал упоминаемый уже князь Е.Н.Трубецкой. В «земной ад» превратит Россию октябрьский переворот, попирая в людях Образ Божий и увлекая за собой в преисподнюю тысячи таких «рабочих». Возможно, это – то «логовище огня», о котором писал поэт в стихотворении «Наступление» ещё в 1914 году. Но, может быть, это – горнило, в котором выплавляется дух, о чём писал Е.Н.Трубецкой в книге «Смысл жизни». (Сами его слова см. выше).

В произведении тоже показан Образ Божьего Суда, только для самого лирического героя:

И Господь воздаст мне полной мерой

За недолгий мой и горький век.

А в финале снова «невысокий старый человек», который скоро превратится в палача, в заложника кровавой власти – и поэтому его душа окажется в преисподней.

Образ палача появится и в одном из самых трагических произведений – «Заблудившийся трамвай» в главной, последней прижизненной книге поэта – «Огненный столп». (Название книги взято из Библии, о чём будет сказано далее). Стихотворение написано в 1920 – за год до расстрела Н.С.Гумилёва.

Появившийся на рубеже веков трамвай, очень скоро стал и литературным образом – символом жизни. Но если в созданном А.И.Куприным до Первой Мировой войны рассказе «В трамвае» это жизненный путь от рождения до смерти с «главной станцией» в финале, то в произведении Н.С.Гумилёва название говорит сама за себя. Это – путь в пропасть!

В красной рубашке, с лицом как вымя,

Голову срезал палач и мне.

Она лежала вместе с другими

Там в ящике скользком на самом дне.

«Нету лиц у них и нет имён», – сказала М.И.Цветаева о «революционных войсках» в книге «Лебединый стан». А у таких, как персонаж Н.С.Гумилёва, – тем более. Это – образ не человека, а скота. Но человек не может быть как скот, он может быть только хуже в бессмысленной, не знающей границ жестокости, в разгуле низменных страстей. Это – те, которые отреклись от Бога, а значит, утратили все нравственные ценности. (Об этом, пусть в другом контексте, написано в замечательной книге «Свобода любви или идол блуда» Митрополитом Илларионом (Алфеевым) и другими). И вот один из них перед нами. Потому, это стихотворение тоже можно назвать пророческим, только теперь уже для всей страны. Оттого и образы палача и смерти здесь гораздо ужаснее, чем в стихотворении «Рабочий».