Жанна Кормина - Паломники. Этнографические очерки православного номадизма

Имена информантов в книге, как правило, изменены, за исключением тех случаев, когда разговор велся с публичным человеком, который не хотел анонимности. В материалах, собранных в рамках этнографических экспедиций Европейского университета, сохранен принятый в полевом архиве экспедиций принцип ссылки на полные имена информантов.

Явление православного номадизма, о котором идет речь в этой книге, прямо связано с особенностями секуляризационных процессов в постсоветской России. Религиозное возрождение, после нескольких десятилетий прямого или негласного запрета на религиозную жизнь, вылилось не столько в воссоздание традиционных, доатеистических форм и практик, сколько в выработку новых стилей религиозной жизни, в том числе и в рамках православия или на его границах. Религия, с одной стороны, становится делом личным и необязательным, перемещаясь в категорию досуга, а с другой – политизируется, представляя политическому режиму удобные и убедительные символы для формирования общегражданской идентичности. Иными словами, религия большинства не только «приватизируется», как это было в советское время в условиях насильственной секуляризации [Luehrmann 2011], но и одновременно становится максимально публичной [Berger 1967; Casanova 1994; Papkov 2011].

В постсоветском публичном пространстве православие оказывается востребованным прежде всего в качестве общего «полезного прошлого». Обращение к традиции необязательно означает полную идентификацию с ней; не нужно быть глубоко верующим человеком, чтобы прибегать к православным символам. Аналогичным образом потребление таких символов необязательно приводит обывателя к вере. Попадая на кухню государственной идеологии, религиозные символы утрачивают свои прежние ароматы. Так произошло, например, с редактированием государственного календаря, в который наряду с Рождеством были включены новые праздники, «приготовленные» из православного материала. Самые заметные из этих изобретений – это летний праздник «День семьи, любви и верности» в честь муромских святых Петра и Февронии (8 июля) и замена советского осеннего праздника в честь Великой Октябрьской социалистической революции (7 ноября) Днем народного единства (4 ноября), связанным с политическими событиями начала XVII в. и церковным праздником в честь Казанской иконы Божией Матери, сыгравшей, согласно преданию, определенную роль в этих событиях [Снессорева 1999: 349]. Оба эти случая вводят православные символы в публичное пространство общегражданской жизни и по умолчанию делают частью годового цикла каждого жителя страны. В самом деле, 8 июля стало популярным днем для заключения браков (празднуется с 2008 г.), хотя этот день приходится на Петров пост, а согласно православной традиции в посты жениться не разрешается [3] РПЦ пришлось установить дополнительный, непостный, день для праздника Петра и Февронии (19 сентября). Время покажет, приживется ли такой государственный праздник, который нужно отмечать дважды в году. Об этом празднике см. также: [Духанова 2018]. . Местные администрации получили распоряжение организовывать чествование многодетных семей и пожилых супружеских пар, а также устраивать в этот день публичные гуляния. Во многих городах поставили скульптурные изображения Петра и Февронии. Так мало кому дотоле известные православные святые усилиями государства и за его счет [4] Памятники Петру и Февронии устанавливаются с 2009 г. по Общенациональной программе «В кругу семьи» при поддержке государственной корпорации «Ростехнологии». Согласно данным средств массовой информации (далее – СМИ), инициатива праздника исходила от Светланы Медведевой, супруги Дмитрия Медведева, на тот момент президента Российский Федерации. Как сообщается на официальном сайте программы, скульптурные композиции, установленные в разных частях страны, образуют на ее карте «некий незримый крест, осеняющий собой Россию» (О проекте «Скульптурные композиции» [Электронный ресурс] // Общенац. программа «В кругу семьи»: сайт. URL: http://vkrugu7i.ru/project/skulpturi (просмотрено 14.03.2019)). Нужно сказать, что в ряде случаев памятники устанавливались по инициативе местных бизнесменов и на их средства, как это случилось, например, в Нижнем Тагиле (2010 г.), так что инициатива нашла народную поддержку. появляются в секулярном публичном пространстве, занимая промежуточное положение между жанровой городской скульптурой и иконой. Горожане охотно включают эти объекты в маршруты свадебных кортежей, наряду с Вечным огнем и другими заметными локусами городского ландшафта; а устроители нового праздника и спонсоры, оплачивающие установку памятников святым, могут видеть в таком памятнике «церковь, которая работает 24 часа в сутки в любое время года и исполняет роль пассивного миссионерства» [5] Так считает генеральный директор Благотворительного фонда Святителя Николая Чудотворца, который занимался в числе других проектов установкой памятников святым, прежде всего Николаю Мирликийскому, в разных городах РФ. В фильме, снятом к 10-летию Фонда, он рассказывает, что одно скульптурное изображение (Иисуса Христа в Петропавловске-Камчатском) замироточило (Фильм о Благотворительном фонде Святителя Николая Чудотворца. Ч. 2: Памятники небесным покровителям России. URL: http://nacxa.ru/index.php/ru/filmofonde.html (просмотрено 30.03.2018)). . Насколько успешен этот миссионерский проект, сказать трудно; ясно лишь, что поскольку эти скульптурные композиции (как правило, весьма скромного художественного уровня) не связаны с актуальной локальной или национальной памятью, у них значительно больше шансов стать декоративной городской скульптурой, чем сакральным объектом.