Инна Андреева - Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

Итак, Клотильда. Клотильда красива. Клотильда умна. Клотильда покорна. Клотильда величественна.

У Клотильды есть свой Бог. И Бога Клотильда любит больше, чем Хлодвига, своего супруга. Хлодвиг может бить, пытать, издеваться, он даже имеет право убить Клотильду, но он не в состоянии запретить ей верить и быть верной ее Богу.

Хлодвиг знал это. И, возможно, именно верность Клотильды Христу более всего и привлекала короля. Она непонятным образом задевала его честолюбивую душу, трогала, вызывала долгие раздумья.

Бог Клотильды удивлял Хлодвига.

Сев на трон в пятнадцать лет, он привык, что власть берется силой, завоевывается годами, поддерживается жестокостью. И в нем вызывало недоумение, как всеми оплеванный, брошенный даже Своими учениками, Распятый Христос мог добиться искренней любви и преданности христиан, а главное – его жены. Отчего Клотильда не ставит ни во что свое земное королевство, а Царства Небесного ожидает с упованием и даже с какой-то радостью. Почему королева сторонится всего нечистого, но вовсе не страшится смерти и мертвецов. Она готова умереть за Бога, Который, как она утверждает, «умер за нее»…

Но больше всего ошеломляло короля то, что Бог действительно делал Клотильду неуязвимой. Вера словно хранила Клотильду, помогала ей сохранять мир и непреклонность в самых страшных обстоятельствах жизни. Клотильда не сломалась, когда ее родной дядя зверски расправился с ее родителями. Она спокойно предала себя в руки незнакомому Хлодвигу, когда тот попросил ее руки. Даже смерть первенца и болезнь второго сына не поколебали веры королевы. Все удары судьбы, все пересуды, толки, все несправедливости Клотильда воспринимала так, словно они ее не касались. Словно она лишь странница на этой земле и свой путь она держит совсем в другое, более сильное, счастливое, настоящее Царство.

Сев на трон в пятнадцать лет, он привык, что власть берется силой, завоевывается годами, поддерживается жестокостью

Значит, ее Бог силен? Значит, Его Царство истинно?

Невольно в Хлодвиге зарождалось и крепло уважение к Богу Клотильды. Хотелось узнать этого Бога. Хотелось даже, чего таить, заставить этого Бога служить и ему, Хлодвигу!

Король видел, что не только Клотильда верна Христу. Еще до женитьбы Хлодвиг столкнулся со стойкостью христиан: они будут стоять до смерти за свои святыни. И потому, осаждая и беря города, король-язычник всегда старался сохранить добрые отношения именно с епископами никейской веры и по возможности не громить их храмы. Хорошие отношения с владыками христианских церквей укрепят и авторитет короля. Ведь епископ – глава общины, а о чем думает голова, то любит и все тело. Разве не так?

Хлодвиг любил вспоминать тот случай, с чашей. Это было в Суассоне. В пятый год своего правления он пошел завоевывать земли Галлии.

Однажды вместе с другими драгоценными вещами, необходимыми для церковной службы, его воины унесли из местной церкви чашу. Чаша была необыкновенно хороша. Выполненная рукой умелого мастера, она, несмотря на внушительный размер, казалась изящной. Епископ той церкви, Ремигий, направил послов к королю с просьбой вернуть эту реликвию.

Король, выслушав послов, произнес: «Следуйте за нами в Суассон, ведь там должны делить всю военную добычу. И если этот сосуд, который просит епископ, по жребию достанется мне, я выполню его просьбу».

По прибытии короля в Суассон воины сложили всю груду добычи посредине для того, чтобы разделить ее по жребию, как это было принято среди дружины. Хлодвиг сказал: «Храбрейшие воины, я прошу вас отдать мне, кроме моей доли, еще и этот сосуд». Разумеется, он говорил об упомянутой чаше. В ответ на эти слова короля те, кто был поразумнее, воскликнули: «Славный король! Все, что мы здесь видим, – твое, и сами мы в твоей власти. Делай теперь все, что тебе угодно. Ведь никто не смеет противиться тебе!»

Как только они произнесли эти слова, один вспыльчивый воин, завистливый и неумный, поднял секиру и с громким возгласом: «Ты получишь отсюда только то, что тебе полагается по жребию!» – опустил ее на чашу. Все были поражены этим поступком, но король перенес это оскорбление с видимым спокойствием, правда, затаив в душе глубокую обиду. Он взял чашу (точнее, то, что от нее осталось) и передал ее епископскому послу.

Один вспыльчивый воин, завистливый и неумный, поднял секиру и с громким возгласом: «Ты получишь отсюда только то, что тебе полагается по жребию!» – опустил ее на чаш