Александр Сих - Антимир - иллюзия света

По паспорту я – Потоцкий Генрих Адамович. В разговоре после этого я обычно делаю паузу. Ну как? Заценили? А потом улыбаюсь. И если вы сейчас усмехнулись или ухмыльнулись, то правильно сделали. В моём ФИО нет ничего особенного. У нас, вон, есть и Сапеги, и Радзивилы, и Ягеллы. А тут всего лишь какой-то Потоцкий, о которых, кроме историков, толком никто ничего не знает. Даже у нас, в Беларуси.

И в этом нет ничего зазорного. Нет, историю, конечно, надо знать, даже выдуманную и фальсифицированную, а вот о человеке следует судить не по фамилии и древности рода, а исключительно по его духовным и душевным качествам. И только потом по его уму и талантам.

«Я не знаю иных признаков превосходства, кроме доброты». Каково, а? Так сказал когда-то Людвиг Бетховен. И лучше, пожалуй, не скажешь. А раз так, то снобистская приставка «ван» между именем и фамилией совершенно неуместна.

Да и, честно сказать, гордиться принадлежностью к вельможным, аристократическим фамилиям, в подавляющем большинстве, должно быть стыдно. Ведь и власть, и богатство они добыли не за сохой и выпечкой хлеба. А силой, хитростью, обманом, лицемерием и коварством.

А кем все они были по сути своей? Тираны, деспоты и самодуры. Властолюбивы, честолюбивы и корыстолюбивы. Даже церкви, костёлы, университеты, библиотеки и другие исторические достопримечательности общественного пользования они строили, в первую очередь, во славу себе. Я уже не говорю о собственных замках и дворцах.

И мои предки не исключение. После многовекового мыкания по тёмным закоулкам истории, первые Потоцкие вышли в свет под руку с Клио благодаря своим военным способностям и покровительству крупного магната и коронного канцлера Яна Замойского.

И надо отдать им должное. Они отблагодарили своего благодетеля не исключительно в духе только того времени, а как и подобает всем отпетым карьеристам всех времён и народов.

Когда на них благосклонно посмотрел сам король Сигизмунд Третий, то блеск первого покровителя для них сразу померк. И они, без зазрения совести, тут же против него стали плести паутину из интриг. Искусный воин должен уметь владеть не только мечом и копьём, но и политическим рукоделием. Король был доволен. Это были два брата-акробата Яков и Ян.

Но, как говорится, Бог им судья. И приговор им давно уже вынесен. Дела-то давно минувших лет. О приговоре там мы, конечно, ничего не знаем, но измена и предательство не приветствуется и в наше время. Хотя по-прежнему ценится и вознаграждается. Да и историками, с подачи власти, трактуется по-разному. Если наш работает на них, то он предатель. А если тот работает на нас, то он разведчик и молодец. Но ведь с той стороны всё наоборот! Вот такую белиберду нам втюхивают.

В оправдание же собственной фамилии приведу ещё один исторический пример, который, конечно, не дотягивает до духовного восхищения, но душевные аплодисменты заслуживает. Хотя, вероятно, и не переходящие в овацию.

Некоторые из вас, надеюсь, догадались, что я имею в виду человека-космополита с мировой репутацией – Яна Потоцкого. Нет, не одного из тех братьев. Это второй известный Ян, который родился спустя полтора столетия после смерти первого.

Дипломат и учёный. Запись в трудовую книжку получал и польском сейме, и в министерстве иностранных дел Александра Первого. И тоже, естественно, заслуживает неоднозначную оценку. И если судить только по политической работе, то, вероятнее всего, заслуживает только порицание потомков. Вот, мол, перебежчик.

И с таким клеймом второй Ян был бы благополучно забыт, если бы прожил жизнь в политико-административных авантюрах и в многочисленных путешествиях, с явно не только научно-археологическим уклоном.

Однако Ян Потоцкий был ещё и писателем. Вот именно это занятие сделало его имя бессмертным. Насколько, конечно, это возможно в исторической памяти человечества. А если быть предельно точным, то живительным источником, орошающим людскую память, стал его литературный, осмелюсь сказать, шедевр «Рукопись, найденная в Сарагосе». Это, конечно, не «Камо грядеши» Генрика Сенкевича, но и не посредственный бульварный роман, заполонивший вскорости всю Европу.

Меня, как непосредственного родственника седьмой воды на киселе, огорчает только то, что Ян, не выдержав физических мук, покончил жизнь самоубийством. Известно, что его не один год мучили очень сильные головные боли. Видимо, наступил такой пик боли, когда он в порыве отчаяния не выдержал и застрелился. Печальная участь.