Николай Коняев: Устроители Святой Руси

Можно было бы возразить тут, что летописцы, в отличие от современных ангажированных писателей, были иноками, ушедшими от мирской суеты, и писание летописи порождалось не тщеславием или желанием заработать, а молитвенным деланием, стремлением постигнуть Божий смысл русской истории…

Разумеется, не все монахи были достойны того высокого звания, которое они носили, но все-таки выдумки и ангажированности в летописях по определению неизмеримо меньше, чем в светской литературе, а значит, и достоверность их не может быть сведена до уровня «косвенного указания на что-то».

Но все эти резонные возражения не срабатывают, ибо неоязыческое мышление не оперирует точными значениями, а движется в туманностях недоговоренностей и полусмыслов, отвлекая русского человека обманным светом от его русского пути.

«Как повествуют Древние Веды, за много тысячелетий до появления христианства Космическим Разумом человеку было дано Верное Целое Знание – Высшее Ведение, – охватывающее все многообразие бытия, обеспечивающее ему существование в гармонии с Природой»…

Этот же упрек можно адресовать и нашим так называемым государственникам, которые, меняя идеологические личины, изо всех сил пытаются идеализировать таких весьма и весьма противоречивых персонажей нашей истории, как Петр I, В.И. Ленин, И.В. Сталин…

И опять-таки можно повторить, что какими бы мотивами не руководствовались они, полагая, что будто бы противостоят антигосударственным тенденциям, задаваемым нашими либералами, по сути и они действуют заодно с этими врагами России, ибо способствуют укреплению мифов, на которых и базируется антирусская идеология либерализма.

И уточним, что это относится не только к идеологам нынешней КПРФ, но и к некоторым современным монархистам.

Любопытно тут вернуться к Н.М. Карамзину.

Мы уже говорили, что он считал, будто, вспоминая о своем прошлом, мы вырабатываем идею настоящего и можем постигать будущее.

Руководствуясь этими принципами, Карамзин и выбрал свою точку отсчета русской истории.

«Начало Российской Истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай: Славяне добровольно уничтожают свое древнее народное правление и требуют Государей от Варягов, которые были их неприятелями». [6]

Идея добровольного призвания варягов славянами легендарна не только потому, что не находит подтверждения в иных, кроме летописи, свидетельствах, но и потому, что такое действие осуществимо лишь при условии четкой государственной структуры, объединяющей все славянские племена.

Легендарной была эта идея и для нашего первого историка – Нестора-летописца, поскольку он записывал ее по двухвековому преданию, обосновывающему власть киевских князей – Рюриковичей.

Зачем нужна эта точка отсчета Н.М. Карамзину, тоже понятно – только для того, чтобы синхронизировать начало монархической династии Рюриковичей с началом русской истории.

Так, говорит он, было основано государство, которое соединило «в пределах своих три части мира».

В 1815 году Аляска была еще не продана, и формально Николай Михайлович Карамзин был прав, но – вот беда! – получается, что выработанная с помощью такого воспоминания о прошлом идея настоящего не позволяла заглянуть в будущее даже на несколько десятилетий…

Очевидно, что монархическое устроение страны – единственно возможное для России, ибо только оно способно поставить надежный заслон либеральной русофобии и воровской демократии.

Но есть монархия и – монархия.

Есть монархия как некая абсолютная деспотия, отстраняющая народ и Церковь от какого-либо участия и контроля в государственном управлении и строительстве и тем самым ставящая надежный заслон развитию любых реформационных настроений, если только они не исходят непосредственно от носителей высшей власти.

Такую антинародную монархию пытались построить в нашей стране первые Романовы, от Алексея Михайловича до Екатерины II включительно.

Как правило, устанавливалась и поддерживалась такая монархия-деспотия группой или общественным слоем людей, получающих за эту поддержку определенные привилегии. Дворяне, превращенные Романовыми в рабовладельцев, яркий пример этому. Рабы, которыми они владели без каких-либо ограничений, были не завоеваны в других странах во время военных походов, как, например, в рабовладельческом Риме, а являлись коренным населением империи. Время от времени эти бесправные крепостные крестьяне должны были к тому же превращаться в доблестных защитников своего Отечества, где они были рабами.