Всеволод Чаплин: Православие. Честный разговор

Выскажу и непопулярную мысль: нам стоит внимательно посмотреть на Восток, прежде всего на Китай, Вьетнам, Корею. Их сыны и дочери, как показывает история, способны принимать культуру новой страны проживания. И государству не следует стесняться активно помогать такой интеграции – через язык, культуру и, конечно, через православную веру. Никто же не спорит сейчас, нужно ли было интегрировать монголоидные народы Севера, уча их русскому языку и обращая в Православие… Они давно стали привычной, естественной частью России.

У Якова Кротова в одном интервью вырвалось: «Быть русским в глазах совестливых людей означает быть нациствующим милитаристом, невежественным, трусливым, норовящим сделать любую гадость, если будет гарантия безнаказанности». А вся критика секты Грабового и «Аум Синрикё» – это, мол, косвенное выражение ненависти к Православию. Комментарии излишни. Только зачем свои болезни приписывать другим?..

Удивляют и наши юмористы всех национальностей. Обычно за их творчеством я не слежу – за двадцать лет почти не появилось ни новых имен, ни новых мыслей… Но вот посмотрел концерт Михаила Задорнова. То у него «только русский» может потерять карданный вал и доехать домой, то «вся Россия в этом – в несослагании, в неурядице».

Да, общество имеет право на самоиронию. Да, тот же Задорнов и Запад не жалеет. Но почему из года в год, в лучшее эфирное время, под «приклеенные» аплодисменты и смех нас убеждают: русские – растяпы, дураки, недоделанные олухи! Любую нацию это привело бы к шизофрении. Наши пока держатся и аплодируют. Впрочем, реабилитирую слегка Задорнова. Однажды он сказал: «Только русский может всю ночь распивать с иностранцем водку и говорить ему, что Россия – страна придурков. И только русский даст ему в морду, когда тот согласится». Значит, этот гипотетический русский все-таки до конца так не думает? Или просто оставляет лишь за собой странную «привилегию» самоедства?

Стараюсь следить за самыми разными направлениями и стилями творчества. Но самым, пожалуй, любимым для меня видом исполнительского искусства всегда была инструментальная музыка. Наверное, я несовершенный человек, но мне кажется, что драматический театр, кино, балет, вокальное искусство, а тем более шоу-бизнес сегодня слишком замешены на человеческой гордыне, на самовыражении артистов и режиссеров. Там слишком активно транслируется самость человека, как правило ослепленного грехом и даже не догадывающегося, что ему по-настоящему нужно. Конечно, есть приятные исключения. Но все-таки «обезличенная», поднимающаяся над сиюминутными эмоциями музыка оставляет гораздо больше простора для понимания слушателя, для его собственных размышлений и чувств, нежели восприятие чужого самовыражения, даже самого оригинального и интересного.

Время просеивает многое в русской музыке XX века. Постепенно забываются многие имена, которые были на слуху 20–30 лет назад. Но остаются Шостакович, Шнитке, Свиридов. Их наследие постепенно становится все более популярным в мире – пока, впрочем, среди элитных кругов. К сожалению, мы в России мало делаем для того, чтобы произведения этих композиторов стали известны не только нам. Недавно в кругу серьезных французских музыкантов заговорил о Свиридове – никто не знал это имя. Но вскоре те же люди были совершенно потрясены, услышав «Отчалившую Русь». Потрясла их и поэзия Есенина. Сразу возникла претензия ко мне: почему мы раньше этого не знали?

Посмотрел в «Геликон-опере» «Диалоги кармелиток» Франсиса Пуленка по книге Жоржа Бернансона. Это душераздирающая история мученичества католических монахинь во время «великой» Французской революции. Очень похоже на спектакль «Семеро святых из деревни Брюхо» по книге Людмилы Улицкой – уже про наших новомучеников… Никогда не будем забывать о том, что революция, о которой доныне без тени смущения говорят как о «просветившей» Европу и мир, была вакханалией идеологического террора, торжеством изощренного и глумливого садизма, перед которым меркнут даже сталинские преступления. Совсем не случайно ее идеи и лидеры так вдохновляли большевиков…

Шостакович, пожалуй, лучше всех выразил трагедию подсоветской жизни. Один знакомый музыковед даже сказал: «Странно, что Шостаковича не расстреляли первым». Его музыка – это огромное напряжение ума, который искал выход посреди безысходной реальности, но, наверное, так и не нашел его. Композитор прекрасно умел писать и легкую музыку. Но в своих симфониях он, цитируя ее, подвергает горькой иронии популярную чувственность, «душевность». Действительно, все наши чувства так смешны и ничтожны перед лицом человеческих трагедий, перед лицом вечности, перед лицом Божиим… В битве навязчивой «душевности» и Шостаковича я на стороне последнего, даже если он давно проиграл 99,9 процента российской и мировой аудитории.