Инок Никодим - Азбука спасения. Том 16

Как вспыхнувший лен по видимому раздувается и приподнимается, но от легкого прикосновения руки опадает и оставляет самый мелкий пепел, таковы же и души высокомерных: их пустую надутость может смирить и уничтожить случайное прикосновение. Всякий высокомерный по необходимости должен быть слабым, потому что высокое не бывает крепко, но как водяные пузыри скоро лопаются, так и высокомерные легко погибают.

Твое ни с чем не сравнимое высокомерие

Старайся безумие высокомерия сдерживать браздами скромности, приобрети себе наружность, приличную человеку благонравному, и ни глазами, ни бровями, ни языком, ни походкою не показывай в себе следа такой болезни.

Бесстыдное око, поднятая высоко выя, непрестанное движение бровей, порывистая поступь, способность не краснеть ни от какой срамоты – признаки души самой гнусной, отпечатлевающей на теле явные черты страстей своих.

Смотри, чтобы твое ни с чем не сравнимое высокомерие не понудило когда-либо Божественное, преисполненное снисхождения естество показать свое могущество, которое может и здесь предать тебя конечной гибели, а там подвергнуть самым жестоким наказаниям.

Если ты высокомерен

Не старайся в чем-нибудь показываться праведнее других братий. Иначе ты сделаешь два зла: братию уязвишь своею ложною и притворною ревностью и себе дашь повод к высокомерию.

Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый.

Гнев посещает высокомудрствующий о себе ум

Праведно гнев посещает высокомудрствующий о себе ум, т. е. оставление его, или попущение ему потерпеть нападки от демонов и в деятельности и в умствовании, чтоб он пришел чрез это в чувство естественной своей немощности и в сознание покрывающей его и все доброе в нем совершающей Божией силы и благодати, и смирил себя, далеко отревая от себя неестественную и чуждую ему высимость, дабы иначе не нашел на него другой гнев, – гнев отъятия ниспосланных прежде даров.

≈

Один старец, столпник, спасавшийся близ Едессы, на вопрос святителя Феодора, епископа Едесского, что заставило его взойти на столп и столько лет на нем подвизаться, отвечал: «Вместе со старшим братом я расстался с миром еще в юности. Сначала три года мы провели в монастыре, а затем ушли в пустыню и, найдя тут две пещеры, поселились: я – в одной, брат – в другой. Время мы проводили в безмолвии, посте и молитве и сходились только в воскресные дни. Такая жизнь в пустыне для меня продолжалась, однако, недолго. Раз, когда мы оба вышли из своих пещер для сбора злаков и кореньев для еды и были на некотором расстоянии друг от друга, я вдруг заметил, что брат мой внезапно остановился, как будто чего-то испугавшись, а потом стремглав побежал и скрылся в своей пещере. Недоумевая, что бы это значило, я пошел к месту его внезапной остановки, чтобы посмотреть, что там такое. И что же? Вижу рассыпанным громадное количество золота. Недолго думая, снял я с себя мантию, собрал в нее неожиданно найденное сокровище и с большим трудом принес в свою келью.

После этого, не сказав брату ни слова, я ушел в город, купил там большой дом, устроил в нем странноприимницу и больницу и при них основал монастырь, поместив в нем сорок иноков. Поручив все это опытному игумену и вручив ему на нужды тысячу златниц, другую же тысячу раздав бедным, я снова оставил мир и пошел к своему брату. На пути я начал высокоумствовать и осуждать брата за то, что он не хотел сделать добра из найденного им золота. Когда я подходил к вертепу брата, то помыслы высокоумия и самомнения уже совершенно овладели мной. Но в это самое время является мне Ангел Божий с грозным видом и говорит: «Знай, что все, что ты совершил, не стоит прыжка, сделанного твоим братом через золото, и он несравненно выше и достойнее тебя пред Богом. Ты даже недостоин того, чтобы видеть его, и так будет до тех пор, пока покаянием и слезами не очистишься от греха».

После этого Ангел стал невидим, а я пошел к вертепу брата и, к своему ужасу, действительно не мог увидеть его. Много тут я пролил слез, столь много, что пришел в совершенное изнеможение. Наконец, Господь сжалился надо мной, и голос свыше указал мне идти на это место, где теперь видишь меня и где я живу уже сорок девять лет. Здесь только в последнее, пятидесятое, лето Ангелом возвещено мне полное прощение и обещание, что я увижусь с братом в обителях небесных.