И. Менькова: Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки

старшему научному сотруднику отдела Новейшей истории Русской Православной Церкви Ирине Ивановне Ковалевой, научным сотрудникам Людмиле Сергеевне Аристовой и Ольге Игоревне Хайловой, с доброй готовностью оказывавшим профессиональную помощь, всем коллегам, принявшим участие в разрешении возникавших вопросов,

директору Музея истории и культуры поселка Малаховка Светлане Владимировне Карабановой и ее сотрудникам за помощь в пополнении книги документальным материалом,

Валентине Семеновне Уральской, любезно предоставившей для оформления настоящего издания копии рисунков и акварелей своего супруга, художника Г. Я. Гескина, выполненные им в Новодевичьем монастыре,

Составитель с благодарностью вспоминает покойную сотрудницу филиала ГИМ «Новодевичий монастырь» Лену Исааковну Шлионскую, с отзывчивостью отнесшуюся к просьбе о помощи и с готовностью ее оказавшую.

Священномученик Сергий Лебедев происходил из рода не именитого – московских церковнослужителей. Отец его, диакон Павел Иванович Лебедев, был сыном дьячка; в Московской Духовной Семинарии учиться Павлу было очень нелегко. В 1868 году он окончил ее по второму разряду. В 1871 году Павел Лебедев женился на девице из духовного звания Марии Павловне и 12 февраля 1872 года был рукоположен митрополитом Московским и Коломенским святителем Иннокентием (Вениаминовым) во диакона к Свято-Екатерининской церкви на Всполье, что на Большой Ордынке. Здесь отец Павел трудился более тридцати лет и, по отзыву благочинного, был безупречным исполнителем своих обязанностей [4].

От благочестивых родителей своих унаследовал отец Павел глубокую искреннюю веру. Таковы же было устроение родительской семьи Марии Павловны. Оно передалось и следующему поколению. Одна из сестер Марии Павловны – Александра Павловна – стала матушкой, была замужем за священником Николаем Юстовым, другая – Екатерина Павловна – сестрой милосердия Марфо-Мариинской обители.

Господь даровал супругам семерых детей. Сергей был вторым сыном, родился он 16 июня 1875 года. Первенец Николай был на год его старше, а сестры Екатерина и Прасковья младше [5] . Трое детей, родившихся позже, Владимир, Дмитрий и Софья, умерли во младенчестве. Жили Лебедевы небогато, как позднее писал сам отец Сергий в анкете священнослужителя, «кроме необходимого носильного платья и домашнего обихода, иного имущества не имели…» [6]. Но трудности быта не омрачали атмосферу семейных отношений, исполненную тепла, любви и взаимного уважения всех членов семьи друг к другу. Личность же родителя, отца Павла Лебедева, оставила такую светлую память о себе, что имя его дано было первому же внуку, и это почиталось для мальчика большой честью.

Иеромонах Алексий (Соловьев)

ЦИА ПСТГУ

В самом начале своего служения (или незадолго до того) Павел Иванович познакомился с Феодором Алексеевичем Соловьевым, в те годы также служившим диаконом поблизости, в церкви Святителя Николая в Толмачах (впоследствии ставшим протоиереем Большого Успенского Кремлевского собора, а еще позже – иеросхимонахом, старцем Смоленской Зосимовской пустыни Алексием [7]). Без сомнения, встреча эта была промыслительной, явлением милости Божией к молодому диакону. Близкие дружеские отношения, сложившиеся у него с будущим старцем, на полвека, при самых тяжелых обстоятельствах, стали духовной опорой семьи Лебедевых. А сын Павла Ивановича, Сергей Лебедев, нашел в иерее Алексии мудрого и любящего духовного отца.

Выбор жизненного пути был сделан Сергеем еще в детстве: по примеру отца, он решил послужить Богу и ближним в священном сане.

Получив начальное духовное образование в Донском духовном училище [8], он поступил в Московскую Духовную Семинарию. За годы учения круг интересов юноши вполне определился. Проблемы духовной жизни волновали его, они им даже в какой-то мере были решены. Обучаясь на пятом курсе, Сергей пишет сочинение «Значение чувства в религиозной жизни человека» – на тему, ему небезразличую, не только внимательно продуманную, но и пережитую. По убеждению юноши, «для истинно религиозной жизни одного только религиозного знания недостаточно… Мера богословского знания не может быть мерой религиозности. Ум без участия сердца сух, холоден и безжизнен, поэтому-то религиозное знание тогда только имеет силу и значение в религиозной жизни, когда оно проникнуто, согрето чувством, искренним сердечным убеждением в искренности догматов веры. Только принятая сердцем религиозная истина делается нераздельной частью нашего духа, и только такое религиозное знание может быть свидетельством нашей религиозности. <���…>