Наталья Сухинина - Укажите мне край, где светло от лампад..

- Дай веточку,- просит хулиганистый парень у чистенькой девочки с большим березовым букетом. Дает.

- Дай еще одну! - дает, но уже не так охотно, а парень, вот ведь искушение, просит еще.

- Сколько можно? - девочка прижимает к себе букет.

- Еще одну. Чтоб три было. Ты что не знаешь, что Бог Троицу любит?

Конечно же, она знает. И протягивает еще одну, третью веточку. Что ей, жалко что ли?

28 августа - большой церковный праздник - Успение Пресвятой Богородицы. Предварял его двухнедельный пост. Что это за праздник, почему почитаем его великим?

Кто был во Владимире, знает: стоит на небольшом взгорочке, будто влитая в намоленный воздух древнего города, церковь. Тоже древняя, именуемая Успенским собором. Началом двенадцатого века датируется его постройка. Уже потом, позже, великий архитектор Фиораванти построил Успенский собор в Москве, на Соборной площади Кремля. Много лет будут в нем венчаться на царство российские самодержцы, а патриархи православные найдут здесь для себя место вечного упокоения. А еще позже, когда одолеет Иван Грозный Казань и присоединит ее к земле русской, выстроит он в Троице-Сергиевой обители собор, очень схожий с Владимирским и Московским, лишь просторнее чуть и выше. Назовет также Успенским, и праздник Успения Пресвятой Богородицы станет с тех пор в обители преподобного Сергия престольным.

Так что же такое Успение? Почему церковный атлас России так щедро изукрашен Успенскими церквами, большими и маленькими, городскими и сельскими, образцами архитектуры и совсем простенькими? Почему праздник этот почитается как двунадесятый, великий, и всегда в конце августа замирает Православная Россия в трепете его светлого приближения?

- Это Успенский собор. Обратите внимание на его золотые купола, не правда ли, они напоминают нам шлемы русских воинов, вышедших на поле брани...- втолковывает кремлевский экскурсовод стайке сбившихся вокруг него школьников.

- А что такое Успение? - спросит кто-нибудь побойчее.

- Успение - это праздник.

- Нет, а что это слово обозначает? - будет допытываться маленький экскурсант.

- Успение - это смерть...

- А разве может быть смерть праздником?

Непростой вопрос. Волнует он не только школьников на Соборной площади Московского Кремля, он волнует многих из нас, жаждущих разобраться в серьезных и непраздных вопросах. Действительно, в словарях против слова "успение" стоит слово "смерть". Как некий синоним, вроде и так можно, и так допустимо. Но любой священник замашет руками, если в его присутствии провести между этими словами параллель. И скажет - сие недопустимо.

Давайте разберемся. А разобраться мы сможем, только раскрыв Священное Писание, только обратившись духовным взором к времени первых лет христианства, даже раньше, когда Божья Матерь стояла у Креста с распятым Сыном... Евангелие не повествует, что было потом, когда распятый и воскресший Спаситель вознесся над горой Елеонской, и оставленные Им на Иерусалимской земле ученики долго провожали Его глазами, пока не скрыло Его легкое облако. А Божья Матерь? Как сложилась потом Ее жизнь? Там, стоя у Креста, она слышала слова, обращенные Сыном к любимому ученику Иоанну, стоящему по другую сторону: "Се Матерь твоя". А Ей Он сказал: "Жено, се сын Твой". Распятый, измученный страданиями Сын Человеческий обращает последние слова к Матери. Он поручает Ее ученику, любимому, единственному их всех, стоящему рядом.

Самое высокое место Иерусалима - гора Сион. Именно на ней, на этой горе, и находился дом святого Иоанна Богослова. Именно туда, в свой дом, и привел Иоанн Божью Матерь. Она стала жить в его доме смиренно, кротко, как смиренно и кротко прожила Она жизнь от зачатия Спасителя до Его крестных мук. Удивительная сия материнская жизнь. Готовясь к высокому назначению материнства, бросаемся мы к поучениям и назиданиям педагогов, ученых, очень маститых и очень почитаемых. Мы хотим впитать в себя побольше из мудрых книг, дабы не врасплох быть застигнутыми в новом звании, дабы выполнить свой святой материнский долг перед тем, кто пока еще - точка под сердцем. Мудрыми, всезнающими, обрадованными и современными встречаем мы первый крик долгожданного чада. Мы не любим теперь уже ничьих советов, ничьих замечаний, не терпим корректировки наших родительских чувств. Лелея свое дитя, мы лелеем в себе узаконенные права на него и никому не позволяем на них посягать. Даже ему, собственному ребенку.