Лев Регельсон - Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Но есть и другая опасность – отрыв от корней во имя мнимого творчества, отказ от традиции во имя ложно понятой свободы, стремление к поверхностному, иллюзорному межконфессиональному сближению, готовность к безответственным реформам, ведущим не к харизматическому возрождению, но к эмоциональному разгорячению при «теплохладности» духа. Тот духовный вакуум, который образовался за десятилетия господства примитивной и принудительной государственной идеологии, легко заполняется внешне привлекательными суррогатами духовности.

Наша надежда на преодоление этих болезней – в творческом, молитвенно сосредоточенном усвоении подлинной, глубинной традиции, в ее живом и плодотворном развитии в соответствии с новыми реалиями, перед которыми Господь поставил Свою Церковь.

Глубоко символичным и не случайным является тот факт, что обе враждующие друг с другом ложные тенденции церковной жизни возглавляются иерархами, для которых митрополит Сергий служит кумиром и образцом. Поэтому фигура этого церковного деятеля, споры вокруг оценки его деятельности становятся особенно актуальными.

За годы, прошедшие со времени выхода в свет парижского издания «Трагедии Русской церкви», было опубликовано множество материалов и документов, и поток публикаций продолжается. Многие пробелы в нашей работе можно было бы восполнить, но, насколько мы можем судить, каких-либо серьезных ошибок в нашем издании не обнаружено. Когда в мае 1990 г. «Известия КПСС» вынуждены были опубликовать подлинник печально знаменитого письма В.И. Ленина по делу о церковных ценностях, мы обнаружили большое число мелких разночтений с нашей версией, не меняющих самого смысла текста. Это обусловлено тем, что письмо было заучено наизусть одним из сотрудников секретного ленинского архива, и разночтения обусловлены характерными при устном запоминании ошибками памяти.

Автор пользуется случаем отвести от себя незаслуженную похвалу ныне покойного протопресвитера Иоанна Мейендорфа за «героический», как он выразился, труд по собиранию уникальных церковных документов. Как было подробно объяснено в предисловии автора к первому изданию, этот действительно героический труд совершили другие. Задача же автора состояла в отборе, осмыслении и удобной для читателя подаче этого обширного материала.

Для православных читателей будет важно узнать, что первое издание этой книги было одобрено в рукописи такими авторитетными деятелями Русской церкви, как архиепископ Леонид (Поляков), архиепископ Ермоген (Голубев) (ему привез в Жировицы и вслух прочитал книгу в рукописи отец Павел Адельгейм), а также иеромонах Таврион (Батозский). Назвать их имена в предисловии к изданию 1997 г. было невозможно ввиду обстоятельств того времени.

Москва, 1996 г.

В те времена, когда готовилось первое издание этой книги, в сердцах многих ревнителей веры жила глубокая надежда, что сразу после ожидаемого крушения атеистической идеологии в России начнется стремительное возрождение православной духовности. Эту надежду подкрепляли пророчества русских святых. Так, преподобный Серафим Вырицкий в конце 1940-х гг. предсказывал: «Спасение миру – от России. Наступит такое время, когда будет в России духовный расцвет. Откроются храмы и монастыри, даже иноверцы будут к нам приезжать креститься… Весь мир небесный молится о просвещении Востока. Восток будет креститься в России».

Это ли мы видим сейчас?

Храмы и монастыри открываются, но все остальное…

Сейчас вспоминаются скорее другие слова того же святого:

«С одной стороны, будут возводить церкви и золотить купола, а с другой – настанет царство лжи и зла».

Что же преграждает путь тому «духовному расцвету», для которого, казалось бы, сложились все необходимые предпосылки?

Подвиг российских новомучеников привел к небывалому возрастанию духовной мощи Церкви Небесной, а их канонизация открыла тот молитвенный канал, через который эта новая духовная сила может реализоваться в жизни Церкви Земной. Однако этого пока не происходит. Почему?

Видимо, само по себе прославление исповедников и мучеников еще не достаточно – необходимо понять и принять глубинный смысл их подвига. Во имя чего они принесли себя в жертву, исповедниками какой истины они были? Ведь речь шла не просто об исповедании христианской веры, как было во времена римских гонений. Во всяком случае, до середины 1930-х гг. преследовали не за веру как таковую, а за что-то другое. В глазах гонителей это было преследование за враждебность к советской власти, а, по существу, за неприятие новой, коммунистической идеологии. С церковных позиций эта идеология может рассматриваться как своего рода ересь на христианскую тему Царства Божия на земле. Ведь объявленной целью коммунизма было построение всемирного царства справедливости, но без участия Божественной благодати.