Иоанн Кронштадтский: Мысли христианина. Дневники

Ограниченность человека примечаема из рассматривания его по отношению ко всему миру Божию, громадному, светозарному, в частности, к огромным расстояниям неба от земли; по отношению к стихиям земным, которые часто страшно враждуют против него, сожигая его или его имущество, потопляя его или его жилище, корабль и прочее, раздувая бурным дыханием или иначе; по отношению к животным, которые большею частию живут вне всякой зависимости от него и даже наводят на него страх; по отношению к растениям, которые так прекрасно одеваются, живут часто дольше его и выходят из земли совершенно без его ведома и искусства; наконец, по отношению даже к своему телу, которое томит его часто чувством голода, жажды, покоя и пр. Все, что около человека, – не его, а Божие, и все, что у человека, – Божие, а не его.

Спасение души. Как много значит это спасение. Что такое душа? Как много значит вера христианская.

Видишь красоту твари: подивись ее Художнику и полюби Его за Его беспредельные совершенства.

Видишь лукавство affectus [4] Страсть, душевное волнение (лат.). : она все ищет большего и не довольствуется тем, что ей дается. Чего бы, кажется, больше?

Да будет око ума твоего всегда устремлено на рассмотрение состояния твоей души. Наблюдай: тиха ли она и покойна, как величественная река, ровно текущая в своих берегах, или волнуется и бурлит, как свирепое море, от бурных страстей. В первом случае радуйся и благодари Бога, а во втором – старайся уничтожить причину волнения. Если ты при благодати Божией привык видеть вожделенное спокойствие в душе своей, то тебе легко заметить, что причиною твоего возмущения. Стоя на берегу реки, спокойно, тихо текущей в берегах своих, ты легко можешь заметить, что взволнует ее: ветер ли, вещество ли какое, брошенное на ее поверхность, рыба ли, играющая в воде, судно ли, плывущее в воде, или что другое. То же и в душе. Если она, быв доселе спокойна, вдруг возмущается, сейчас обрати внимание – и ты увидишь, что ее возмущает. А чаще всего возмущает ее лукавый: он терпеть не может душевного спокойствия и потому сейчас старается возмутить спокойную душу. Везде он действует и сам непосредственно, но особенно чрез страсти наши. И это как наяву, так и во сне.

Не будь столь несмыслен… относительно одной внешности. Она место существенное, пребывающее в ней, но скоро проходит у всякого человека, а люби в ней душу, привязанность к себе; ее деловитость и даровитость. То, что она не совсем хороша? Ну, если бы она в самом деле была нехороша, разве из-за этого можно ее не любить, разве она в этом виновата? Притом, ради ли себя или ради людей ты ее не любишь в этом случае? Если ради себя, ты глуп, безрассуден: как может тебе не нравиться лицо, когда ты знаешь ее прекрасную душу, многие похвальные качества? Если ради людей, тоже глуп. Что за нужда до нее людям, да и тебе до них, до их пересудов? Да они и не могут сказать ничего справедливого в этом случае в осуждение твоей жены.

Удивительное существо наша душа: ночью она, как малютка, оставленный самому себе его родителями, на коего они не обращают внимания, играет внешними предметами, поставляя их в самые странные, причудливые сочетания. Но в бодрственном состоянии, по пробуждении, когда око самосознания и рассудок, как родители на дитя, начинают обращать на нее свое испытующее внимание, она перестает, так сказать, забавляться причудливо окружающими предметами и из малютки делается существом умным, серьезным, сильным. Призывает пред себя людей, входит с ними в рассуждения; или рассуждает сама с собою, спрашивает, отвечает; или уносится воображением своим в тысячи мест самых отдаленных и противоположных; или же носится в ближайших местах, будучи занята какими-то собственными видами, интересами. Как потому, что она – существо в высшей степени деятельное и не может оставаться без дела какого бы то ни было, хоть глупого, так и оттого, что образ жизни, должность, склонности и занятия, привычки, страсти, как рычаги, движут ее способности. Итак, наша душа есть удивительнейшее существо: в некоторых случаях оно берет властительски сильный перевес над телом, и ночью, по пробуждении, когда тело отдохнет, душа, как стремительный поток, вырывается из-под оболочки спавших чувств и, как бурная и многоводная река, прикасается ко всему и все уносит с собою: со всяким порассуждает, со всяким заведет речь, так что весьма трудно заключить ее в пределы умеренности или заставить успокоиться, хотя бы ночью.