Анонимный автор - Житие преподобного Паисия Святогорца

Пришло Рождество 1957 года. [146] 25 декабря 1957 года по старому стилю, или 7 января 1958 года по новому стилю. На праздник иеромонах Симеон сказал одному из своих послушников: «Пойди, позови отца Паисия. Пусть поест с нами немного супа, а то смотреть больно, как его ветром шатает». А отец Паисий как раз перед Рождеством неделю промучился от высокой температуры и кровотечений из горла. Но приглашения на обед он не принял. «Спасибо, благословенная душа, – ответил он. – Только знаешь, я себе столько всего наготовил!..» Но брат прошёл в его келью и, приоткрыв крышку кастрюльки, увидел, «сколько всего наготовил» себе отец Паисий: как и всегда, это была горсть варёной фасоли с мучным клейстером. Оправдываясь перед братом, отец Паисий стал придумывать на ходу: «Представляешь, не могу есть ничего другого – сразу желудок схватывает. Так что, пока не приду в себя, придётся на фасоли посидеть». Но на самом деле эта аскетическая пища приносила отцу Паисию столько радости, сколько не мог дать даже стол, уставленный множеством вкусных и богатых яств.

Преподобный умножал свои подвиги, а лукавый – свои приражения. Искушения были настолько сильными, что однажды, услышав от кого-то, что благоговейнейший игумен монастыря Констамонит отец Филарет с печалью говорил: «Сегодня совсем не было искушений – видно, оставил нас Бог», отец Паисий не смог сдержаться и воскликнул: «Я готов с отцом Филаретом немного ими поделиться!..» Потом, когда начинались искушения, отец Паисий даже говорил лукавому так: «Если ты такой храбрец, то иди в Констамонит и поискушай отца Филарета. А меня, слабого, искушать не надо».

Был период, когда диавол приносил ему хульные помыслы, в том числе и во время молитвы. Отец Паисий тут же вставал и в очень неспокойном состоянии шёл к духовнику отцу Анфиму, который жил в Филофее, и с сокрушением исповедовал эти помыслы. Опытный отец Анфим советовал: «Не волнуйся. Эти помыслы не твои. Это помыслы дьявола. Если человек расстраивается из-за проходящих через его ум скверных помыслов против святыни, это доказывает, что помыслы не его, а внушаются ему извне». Однако отец Паисий всё равно не мог успокоиться. Когда хульные помыслы приходили к нему во время богослужения в храме, он тут же шёл в соборный придел Честного Предтечи. Там он прикладывался к иконе Честного Предтечи Господня Иоанна и чувствовал благоухание. Приложившись, он возвращался в свою стасидию, и ему было легче. Когда хульные помыслы вновь возвращались, он снова шёл в Предтеченский придел, снова прикладывался к иконе, и она снова благоухала. Так продолжалось много раз.

Но однажды произошёл случай, из которого отец Паисий окончательно понял, что эти хульные помыслы – бесовская брань. Во время Божественной Литургии, на Трисвятом, он тихо подпевал певчим. Внезапно он увидел, как из дверей, ведущих в притвор, выходит некое страшное существо: огромная зверюга с пёсьей головой, а из пасти и глаз вырывается пламя. Существо это повернулось в сторону отца Паисия и сделало мерзкие оскорбительные жесты. Отец Паисий скосил глаза на стоявших рядом с ним братьев: но нет – кроме него, никто ничего не видел. Когда он исповедал происшедшее отцу Анфиму, тот сказал: «А, видел его теперь? Вот он и есть «автор» этих помыслов собственной персоной. Теперь успокоился?»

А однажды ночью искуситель напал на отца Паисия по-другому. Лёжа на койке, он почувствовал прямо у себя над ухом живое дыхание женщины. Содрогнувшись, он вскочил, зажёг керосиновую лампу и начал петь разные тропари и стихиры: это был лучший способ борьбы с таким искушением. Утром он пошёл и исповедовал случившееся отцу Симеону. «С аскезой, которую ты совершаешь, такому искушению оправдания нет, – сказал тот, выслушав исповедь. – Видимо, в тебе есть какая-то скрытая гордость. Поэтому давай так: какое-то время ты будешь каждый день приходить ко мне, а я буду давать тебе нормальную пищу». Отец Паисий смиренно принял сказанное отцом Симеоном и в течение месяца после этого искушения приносил ему продукты, а приготовленную еду забирал. Вглядевшись в себя повнимательней, отец Паисий понял, что действительно иногда помысел говорил ему, будто бы он что-то из себя представляет, будто бы совершает что-то немаловажное. «Скрытая гордость, – говорил преподобный старец позже, – это очень коварная вещь. Только искушённый и опытный человек способен её разоблачить. Однако если ты даёшь другим право делать тебе замечания, это очень помогает в такой борьбе».