Протоиерей Александр Торик - Флавиан. Жизнь продолжается.

«Я не мусульманин, – говорю, – я вообще никто по религии, так – советский интеллигент, атеист. У нас с Ромкой и родители тоже атеистами были, в мечеть не ходили, обрядов не знали. Меня в Казани хотели родственники к исламу приобщить, уже в «перестройку», только я ведь свои пятёрки в университете не за просто так получал, в том числе и по научному атеизму. Не стал я мусульманином и в Казани.

Обычаи своего народа я уважаю, как и любого народа, но с Мухаммедом подружиться у меня не получилось, голова мешает. Уж очень я как математик всё анализировать привык, а в Коране слишком многое «не сходится», я его весь очень внимательно прочитал. А христианскую веру я и вовсе не знаю, как-то интересоваться нужды не было. Но, если ты хочешь, я для тебя пойду и крещусь, как Рома для Вали, что там надо сделать – всё сделаю».

«Нет, Шамиль! – говорит, – я не хочу, чтоб ты для меня крестился, я хочу, чтоб ты искренне Христа познал и в Него уверовал, тогда и брак у нас может получиться настоящий, построенный не на земной страсти, а на единстве в духе. Этот фундамент для брака самый надёжный!»

«Хорошо, Люся, – говорю, – научи меня твоей вере, я честно постараюсь её понять и принять, если увижу, что в ней – правда. Только я кривить душой не смогу, если у меня опять что-то и в христианстве «не сойдётся», я тебе об этом не смогу не сказать».

«Шамиль, я женщина простая, сердцем верую и Бога знаю по чувству сердечному, но я понимаю, что для тебя это не путь. Поговори с Лёшей Мироновым. Мне Кира, наша общая с ним знакомая, она работает с ним в одной фирме, говорила, что Лёша очень верующий стал и что у него есть друг священник. И, кстати, тоже «технарь» по образованию, то ли физик, то ли математик. Может быть, они тебе всё на твоём научном языке и объяснят».

– Вот так, Лёша! Позавчера у нас с Люсей этот разговор произошёл и, вот видишь – сейчас я у тебя сижу! Ну, что ты мне теперь скажешь, старый друг?

– Можно, я скажу два слова, Лёша? – внезапно заговорила, прежде сидевшая молча, Ирина.

– Конечно, Ирочка, я сам и сказать-то что – ещё не знаю.

– Шамиль! Я, как и Люся ваша, тоже женщина простая и дальше Детской Библии и Закона Божьего для семьи и школы в богословии не продвинулась. Но Бога тоже сердцем знаю и личный опыт общения с Ним имела, Лёша вам как-нибудь расскажет. И вот из этого опыта я знаю, что Богу в первую очередь ваше личное обращение к Нему нужно, сердцем. Не копание в книгах и умственные заключения, это – менее важно. А именно от сердца горячее обращение – молитва. Я вам вот что предложу.

Мы как раз сейчас с Лёшей будем вечернее правило читать – «Молитвы на сон грядущим». А вы постойте рядышком, можете даже не вслушиваться в тексты молитв, можете и посидеть даже, если устанете с непривычки. Вы просто поговорите сами с Богом, мысленно, про себя, скажите Ему: «Господи, если ты есть, открой мне Себя, я хочу с Тобой познакомиться». Или как-нибудь ещё, своими словами. Он откликнется, поверьте, я не знаю – как, но – откликнется. Он всегда откликается. Правда, Лёша?

– Аминь, Ирочка! Ты всё сказала, мне добавить нечего. Давайте правило почитаем и – спать. А завтра я тебя, Шома, к отцу Флавиану отведу, и он тебе всё, что тебя в религиозных вопросах интересует, через третий закон термодинамики объяснит!

Всё вечернее правило Шома простоял рядом со мной молча и сосредоточенно, только один раз, когда Ирина читала «Вседержителю, Слово Отчее…», тихонько спросил на ухо:

– Мне креститься – можно?

– Можно, – шепнул я ему и показал, как правильно сложить пальцы.

Когда я стелил ему спать на раскладушке у себя в «офисе», мне показалось, что «отклика» он ещё не услышал.

Утро началось с сюрприза. На рассвете, когда я босиком и в шортах, накинув на плечи полотенце, выскочил на крыльцо, намереваясь совершить ежедневные пробег до озера с заплывом и пробегом (но уже быстрее) в обратную сторону, я обнаружил сидящую на крыльце странную фигуру, похожую на большую нахохлившуюся птицу. Это был Шома, зябко завернувшийся в одеяло и пытавшийся уместиться под ним вместе с ногами, прижавшись к балясинам крыльца.

– Шома!?

Он поднял голову, в его глазах был откровенный суеверный ужас.

– Лёшка! Вы что – экстрасенсы или как там ещё? Вы что со мной сделали вчера? Загипнотизировали, что ли?

– Шома! – я присел рядом с ним, поняв, что с заплывом у меня сегодня уже – «пролёт»:

– Шома! Что случилось?

– Лёша! Я видел шайтана, двух шайтанов! Или чертей, демонов, как они там правильно называются… Я видел их, как тебя сейчас, даже яснее, ярче, я почувствовал от них ужасный холод и до сих пор не могу согреться! Мне стало страшно, Лёшка, что это такое?