ЗАВЕТ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАФИМА христианским супругам, родителям и детям

Вот почему она мало-помалу сделалась другом всех соседей, приходивших поверять ей свои горести. Она кротко выслушивала их жалобы, осторожно касалась их ран, со свойственным ей искусством успокаивала их и незаметно приводила к примирению.

Моника знала, что с возрастом сына ее влияние может потерять свою силу; что страсти могут тем скорее увлечь его, что он может извинять их примером отца. Но, с другой стороны, она знала и то, как важны первые годы младенчества для развития сердца ребенка. Поэтому она не пропускала ни одного дня без пользы. Она всякое утро старалась внушить сыну какое-нибудь правило жизни, как всякую весну бросают семена в землю.

"Она учила меня, - говорит блаженный Августин, - прежде всего думать о Боге, даже прежде, чем об отце, следовать только Его заповедям и любить Его любовью, превышающей все другие привязанности". И она так успела в этом отношении, что все возражения, все противодействия Патрикия оставались бессильными перед кроткою властью, приобретенною ею над сыном и возраставшею с каждым днем.

Но в то же время, как замечает блаженный Августин, она была чрезвычайно внимательна к мужу. Принужденная иногда противоречить ему и противиться его воле в том, что касалось веры, она тем более во всем другом смиренно и кротко покорялась ему. Превосходя своего мужа и образованием и душевными качествами, она никогда не хотела выказывать того. Она охотно признавала себя его рабою. Если подчас эти унижения и жертвы казались ей тяжелыми, она находила награду в том, что чрез эти самые унижения и жертвы приобретала возможность беспрепятственно развивать в душе сына любовь к Спасителю.

По смерти Патрикия Моника заметно сделалась еще совершеннее: высокие стремления ее души, не находя более препятствий, стали проявляться с большою свободою, и она скоро достигла совершенства добродетели. Из уважения к памяти мужа она дала обет в своем сердце не вступать во второй брак и посвятить всю жизнь служению Богу и воспитанию детей.

Скоро к печали об утрате мужа, которого она полюбила, забывая все его обиды, присоединилась и другая печаль, не менее тягостная: грусть матери, видящей гибель души сына, который, видимо, пошел по дурному пути.

Моника с ужасом следила за развивающимися пороками сына, но не предавалась отчаянию. Она твердо уповала на Бога.

Бог услышал молитвы Моники, и надежда матери оправдалась. Однажды Моника, утомленная сильными потрясениями, предалась минутному отдохновению и увидела сон, который успокоил ее и возвратил ей надежду. "Ей приснилось, - говорит блаженный Августин, - будто она в сильной скорби стоит на деревянной доске, и в это время к ней подошел юноша в светлом образе, с веселым лицом, тогда как она от печали и горести заливалась слезами. Подойдя к ней, он спросил у нее причину ее слез, хотя и видно было, что он знал ее и спрашивал только для того, чтобы ее утешить. Когда Моника отвечала, что она сокрушается о погибели сына, то он, чтобы утешить ее, возразил: "Не беспокойся так много, - и, указывая на доску, на которой она стояла, прибавил: - Посмотри на своего сына: он там же, где и ты". Тогда она обернулась и, действительно, увидела Августина подле себя, на той же доске. "Кто мог обрадовать ее этим утешительным лучом света, - восклицает Августин, - как не Ты, Боже, внявший ее голосу и сердечным воплям!"

Но не скоро сбылся пророческий сон: только после семнадцатилетнего сопротивления Августин сдался, побежденный слезами Моники.

Первою мыслию Августина после обращения было поспешить к блаженной Монике. Он бросается в ее объятия и обливает ее слезами. Он не в состоянии был говорить и только прижимал ее к сердцу. Он смотрел на нее взглядом, в котором изливалась вся его благородная душа. Своим молчаньем он выражал ей то, что повторял различными словами до конца жизни. "Да, если я достойный сын Твой, Господи, это оттого, что Ты даровал мне в матери верную рабу Твою". И еще: "Я обязан тем, что я есмь, моей матери, ее молитвам, ее достоинствам". И в другом месте: "Если я люблю более всего истину, люблю ее одну, готов умереть за нее, я обязан этим матери. Бог не мог не услышать ее молитв". И, наконец: "Если я не погиб навеки в заблуждении и зле, я обязан этому долгим и усердным слезам матери". Вот какими выражениями благодарности к матери наполнены писания блаженного Августина. Он тогда живо чувствовал то, что выражал позже, и старался доказать это матери своим взглядом и поцелуями, безмолвно обнимая ее и как бы не желая отторгнуться от ее объятий.