И.К.Сурский - Отец Иоанн Кронштадский (Том 1)

Когда о. Иоанн уезжал в родное село Суру, лежавшее на берегу реки Пинеги, то у парома реки Пинеги всегда ждала батюшку толпа крестьян с тем терпением, на которое в лучших порывах своей души способен только русский поселянин. Лица, сопровождавшие о. Иоанна в дороге, поражались его неутомимостью: однажды батюшка, вернувшись из Веркольского монастыря, отстоявшего от Суры в 50 верстах и, отдохнув полчаса, поехал в скит за 18 верст, сделав, таким образом, в день 86 верст без признака утомления.

Случаи исцелений больных по его молитвам - бесчисленны.

А сколько страдальцев по одному слову о. Иоанна примирялись с горем и невзгодами жизни.

Нерешительное отношение к себе он покорил своей прозорливостью.

Так однажды в Петербурге родные одного больного очень просили отца Иоанна навестить его. Это было во время масленицы. Батюшка что-то не ехал. И больной в шутку сказал, что он не приедет, потому что, наверное, где-нибудь ест блины. И вдруг, на другой день приезжает о. Иоанн и, войдя в квартиру, точно зная расположение комнат, прямо направляется к больному.

Подойдя к его постели, он вдруг сказал: «а блинов-то я и не ел». Это всех очень поразило.

А. П. Чехов, рассказывая о своей поездке на Сахалин, сказал писателю А. К. Шеллеру-Михайлову: «В какой бы дом я ни заходил, я везде видел на стене портрет о. Иоанна Кронштадтского. Это был пастырь и великий молитвенник, на которого с надеждой были обращены взоры всего народа».

О. Иоанн страдал от развивавшегося в нашем обществе равнодушия к вере. Всем памятны его предостережения по этому поводу.

Американский миссионер Петр Истон так говорил о батюшке: «Может быть им управляет Святой Дух. Все, что он делает, есть доказательство помощи Божией. Может быть он орудие рук Божиих, чтобы быть ближе к христианам разных народностей и наций. Может быть, он особый посланник в его земле и нации, чтобы привести его народ к светлому знамени христианской истины в проповедании перед ним, что Бог есть Дух и что, кто славит Его, тот должен славить в духе и правде».

Мое же детское общение с батюшкой отцом Иоанном и встречи в юности моей дали столько светлого и незабываемого, что память о нем осталась у меня на всю жизнь.

Суровецкий, Югославия, Козяк, Баранья.

Н. В. Суровецкий назвал свое повествование: «Пламень огненный» и начал его текстом:

В Руке Господа власть над землею и человека потребнаго Он во время воздвигнет на ней (Сир. 10-4).

Действительно о. Иоанн в служении Богу был пламень огненный.

Бог воздвиг его перед годиной лихолетья, чтобы подготовить русский народ к перенесению кары Божией за грехи и мученичества.

Ныне о. Иоанн несомненно предстательствует перед молниезрачным престолом Божиим за Церковь Русскую, за Россию и за нас и будет в самой России краеугольным камнем ее возрождения.

Перехожу теперь к рассказам лиц, учившихся у о. Иоанна в старших классах.

Как педагог о. Иоанн никогда не прибегал к тем приемам преподавания, которые сплошь да рядом имели место в наших учебных заведениях, - т. е. к чрезмерной строгости, а порою и к нравственному принижению неспособных. У отца Иоанна к возбуждению усердия учеников служили не наказания, не насмешки, а теплое задушевное отношение к делу и к ученикам.

О. Иоанн не ставил двоек, на экзаменах не резал, а вел беседы и эти беседы на всю жизнь глубоко запечатлевались в памяти учеников.

В своих речах, обращенных к педагогам перед началом учения, он объяснял такой способ преподавания необходимостью дать государству прежде всего человека и христианина, отодвигая вопрос о науках на второй план.

Один из учеников о. Иоанна повествует:

«Нужно было видеть, с каким воодушевлением, с какою удобопонятностью и ясностью о. Иоанн передавал нам свои познания христианского учения. Так и представляется глазам его доброе лицо с ясным, любящим взором, обращенным на нас. И во всю жизнь впечатление этого взгляда и этой любви не изгладится из нашей памяти».

Бывали случаи, когда педагогический совет гимназии, потеряв надежду на исправление какого-нибудь воспитанника, приговаривал его к исключению. Тогда о. Иоанн являлся его заступником перед начальством, упрашивал не подвергать несчастного такому жестокому наказанию, ручался за его исправление и всегда успевал склонить совет в пользу виновного, а потом уже сам принимался за его исправление, усовещевая и наставляя на добрый путь. Проходило несколько лет и из ребенка, не подававшего никаких надежд, вырабатывался полезный член общества.