Филип Янси: Много шума из–за церкви…

Первые христиане преодолевали все преграды. В отличие от большинства других религий христианство радостно принимало в свои ряды как мужчин, так и женщин. Греки не считали рабов полноправными членами общества — христиане принимали их в общины. В еврейском храме богопоклонники были разделены по расовому и половому признакам — христиане всех собирали на вечерю Господню. В римском обществе правили мужчины аристократических родов — христианскими церквями могли руководить даже бедняки и женщины.

Апостол Павел — еврей из евреев — дивился этой «тайне, сокрывавшейся от вечности в Боге». Павел говорил: намерение Бога таково, чтобы «многоразличная премудрость Божия» «соделалась известною через церковь начальствам и властям на небесах» (Ефесянам 3:9–10). Община складывалась из не похожих друг на друга членов. И уже это привлекало к ней внимание мира этого и мира запредельного.

Я прекрасно понимаю, что многообразие имеет разные формы. Даже в совсем «белых» и совсем «черных» церквях прихожане отличаются друг от друга возрастом, уровнем образования и финансовым положением. Церковь — это единственное место, в котором встречаются представители разных поколений: младенцы тянут ручонки к груди матери, ребятишки пищат и хихикают в самые неподходящие моменты, серьезные взрослые люди всегда ведут себя подобающим образом, старики так и норовят заснуть — если проповедь чуть длиннее, чем они могут вынести.

И вот смотрю я на церковь, оглядываюсь вокруг себя, гляжу на людей, сидящих на стульях. Что я вижу? Мне еще многому нужно научиться у чернокожих и пятидесятников: лишь они умеют так самозабвенно славить Бога. У стариков я должен перенять твердость в вере. У мамаш с целым выводком малышей — умение преодолевать ежедневные трудности. Теперь я намеренно ищу такие церкви, в которых прихожане на меня не похожи.

«Церковь, — сказал как–то архиепископ Уильям Темпл, — это всего лишь социальная структура, которая существует для блага тех, кто не является ее членами». Именно этот урок я и усвоил, глядя на церковь на улице ЛаСаль. Я с самого детства много слышал о миссионерской работе за рубежом. Я с нетерпением ждал ежегодной миссионерской конференции, на которой нам показывали духовые ружья, стрелы и шаманские маски. Но в Чикаго я понял, что миссия церкви — помогать нуждам соседних кварталов. И столь разношерстная конгрегация успешно выполняла свою миссию лишь потому, что всех нас объединяла единая цель — помочь окружающему миру. Когда ты занят служением другим, то меньше думаешь о самом себе.

Социальные программы церкви ЛаСаль начались с того, что учителя воскресной школы заметили: многие из их учеников не умеют толком читать. После воскресного богослужения они стали проводить занятия с ними. Нуждающихся в этом было много, ведь семьдесят пять процентов учеников окрестных школ не попадали в старшие классы. Вскоре в церковь уже приезжали автобусы со студентами богословского Уитон колледжа — они проводили индивидуальные занятия с неграмотными. IBM и другие компании пожертвовали нам компьютерное оборудование, и мы начали обучать желающих работе с графическими программами.

Чтобы прихожане могли противостоять произволу полиции и домовладельцев, один из них — юрист — уволился с работы и стал проводить консультации. Консультационный центр предлагал помощь, причем плату за услуги установили по скользящей шкале. В Чикаго, как и во многих других американских городах, большая часть детей рождается у матерей–одиночек. В помощь им в церкви основали специальное служение.

Возникали все новые нужды. Исследования показали, что одна треть всех дешевых собачьих и кошачьих консервов раскупается престарелыми людьми — они слишком бедны, чтобы позволить себе еду «человеческую». Тогда в церкви организовали игру в лото, так любимую стариками. Победителей награждали не денежными, а съедобными призами. Выходило, что старые люди получали удовольствие от игры и уходили домой с пакетами, полными еды. Они не чувствовали себя униженными — еда не была подачкой.

В течение одиннадцати лет моя жена Джэнет руководила церковной программой помощи престарелым. В помощниках у нее было семьдесят добровольцев. Именно от нее я узнал, как много может сделать община, состоящая из обычных людей и объединенная одной общей целью — помогать нуждающимся. Ведущий музыкальной радиопрограммы каждый день подкатывает на своей машине к какому–нибудь дому–развалюхе. Он привозит пищу старикам, которые уже не в состоянии выходить из дома. Молодой юрист со своими детьми раз в неделю навещает слепого в доме престарелых. Медсестра — прихожанка церкви — обходит нуждающихся в медицинской помощи. Два раза в неделю добровольцы готовят еду для стариков, для многих из которых это единственный шанс поесть горячей пищи. Почему люди становятся добровольцами? Сначала они делают это из чувства вины или считают такую помощь своей обязанностью. Но со временем начинают понимать: доброе дело полезно прежде всего душе делающего добро. Жажда отдавать ничем не слабее, чем отчаяние нужды.