Филип Янси - Разочарование в Боге

— С самого начала мне не нравилось, что от меня требуют слепой веры. Слепая вера — словно черная дыра, в ней исчезает любое искреннее недоумение. Я спрашивал своего наставника о проблеме боли, а он тут же начинал распространяться насчет веры. «Надо верить в Бога, даже если сейчас вера противоречит вашим чувствам. Чувства последуют за верой». Я делал вид, что так оно и есть, но чувства никак не хотели согласиться с верой. Я же послушно воспроизводил все внешние выражения веры.

Уже тогда я искал надежные свидетельства существования Бога. Именно они мне были нужны, а не вера. Однажды я нашел доказательство — где бы вы думали? — в телевизионной передаче. Я тупо перебирал кнопки телевизионного пульта и наткнулся на богослужение целительницы Кэтрин Кульман. Она выводила на сцену одного человека за другим. И каждый рассказывал потрясающую историю о чудесном исцелении. Рак, больное сердце, паралич — чуть ли не вся медицинская энциклопедия прошла перед нами.

Я смотрел передачу Кэтрин Кульман и сомнения таяли во мне. Наконец–то я обрел нечто надежное, осязаемое! Кэтрин попросила спеть ее любимый гимн: «Он прикоснулся ко мне». Именно это мне и требовалось: прикосновение, личное прикосновение Бога. Кэтрин обещала мне это, и я жадно потянулся к ней.

Через три недели Кэтрин Кульман выступала в соседнем штате. Я прогулял занятия, ехал полдня, чтобы попасть на одно из ее собраний. Она создавала прямо–таки чарующую атмосферу в зале: тихо играла органная музыка, слышались бормотания молившихся прихожан, некоторые молились на языках, то и дело кто–нибудь вскакивал с возгласом: «Я исцелился!»

На меня произвел особое впечатление один мужчина из Милуоки. На собрание его принесли на носилках. Когда он поднялся на сцену — сам, без посторонней помощи — мы буквально взвыли от восторга. Он сказал, что он врач — это тоже произвело на меня сильное впечатление. У него неоперабельный рак легких. Специалисты полагали, что ему осталось жить не более полугода, но сегодня Бог исцелил его. Он встал на ноги впервые за много месяцев. Он прекрасно себя чувствует. Хвала Богу!

Я записал его имя. С собрания я летел как на крыльях. Никогда раньше моя вера не была столь крепкой, непоколебимой. Моя жажда была удовлетворена. Люди, поднимавшиеся на сцену, стали для меня доказательством присутствия живого Бога. Бог совершал зримые чудеса для них, и, конечно же, сделает что–нибудь замечательное и для меня.

Мне хотелось пообщаться с врачом, который исцелился от рака. Ровно неделю спустя я позвонил в справочную Милуоки и раздобыл его телефон. Я набрал номер, подошла какая–то женщина.

— Можно мне поговорить с доктором С.? — начал я.

Молчание. Потом она спросила:

— Кто вы?

«Почему она спрашивает? Наверное, отсеивает звонки пациентов», — подумал я, назвался, рассказал, как я восхищаюсь доктором С. и как стремлюсь после того собрания встретиться с ним. Я сказал, что чудо произвело на меня огромное впечатление.

Снова долгая пауза, а потом тусклым голосом женщина ответила:

— Мой… муж… умер, — она еле выговаривала слова. Сказала так и тут же повесила трубку.

Не могу вам передать, как на меня это подействовало! Я был опустошен. Спотыкаясь, я вышел в другую комнату. Там сидела моя сестра.

— Ричард, что случилось? — воскликнула она. — Ты заболел?

Нет, я не заболел, но я не мог объяснить ей, что произошло. Я заплакал. Мама и сестра расспрашивали меня, но что я мог им сказать? Мне было почудилось, что моя жизнь приобрела ясную цель, что я достиг полной уверенности — и вот, один телефонный звонок, и все рухнуло. Пламя веры ярко пылало всего лишь одну ослепительную неделю, а потом, словно звезда рухнула на землю — наступила тьма.

Ричард уставился в чашку с остывшим кофе. В ресторане играла жестяная, слишком громкая музыка.

— Я не понимаю, — признался я. — Это произошло задолго до того, как вы отправились в Уиттон, получили степень магистра богословия, написали книгу.

— Да, но тогда–то все и началось, — перебил он. — Все прочее — Уиттон, книге об Иове, кружок изучения Библии — все это были лишь попытки опровергнуть истину, которую я понял после того телефонного звонка. Там наверху никого нет, Филип. А если Бог и существует, Он просто играет с нами. Почему бы Ему не перестать играть и не открыться нам?

Вскоре Ричард сменил тему, и мы завершили обед, поделившись событиями последних трех лет. Ричард твердил, что он счастлив. Может быть, он повторял это слишком часто, но он и впрямь казался более довольным жизнью.