Георгий Чистяков - Сборник

Слово "свобода" он употребляет исключительно в кавычках и только с необычайной иронией: "Изволь, русский православный человек, терпеть всю эту мерзость во имя "свободы"! Ты не хочешь видеть этого кощунства? Иудеи и их приспешники принесут тебе на дом и картинку, и газету, и брошюру" (с.120). Патриотических газет вообще нет в продаже, но зато "загляните в сумку продавца, и перед вами запестрят все иудейские издания: и "Речь", и "Руль", и "Биржовки", и "Копейки", не говорю уже о "Русском (когда-то действительно русском, в котором и мне не стыдно было, напротив – почетно сотрудничать!) слове", "Современном слове" и т.д." (с.232). На этой же странице: "Иудеи, прикрываясь заманчивым для недалеких людей словом "свобода", захватили в свои цепкие руки печатное слово… точь-в-точь как содержатели буфетов: или ешь скоромное, или голодай в дороге. И это называется у нас свободою печатного слова! О, конечно, свобода – свобода злу, свобода отравлять русских людей, свобода издеваться над ними".

Со свободой необходимо бороться: "Так называемые либеральные идеи имеют свойство распространяться подобно эпидемической заразе" (с.419). Эта эпидемия, с точки зрения владыки Никона, дает знать о себе и внутри Церкви: "Наши маленькие лютеры… заговорили о необходимости церковных реформ, вошли в моду обновленческие идеи… обычные либеральные фразы, что Церкви "нужна свобода, нужна как воздух для легких, без нее жизнь церковная гаснет и замирает"… и все это печатается в самой распространенной газете" (с.420-421).

Я бы не стал занимать столько места цитатами из книги архиепископа Никона "Православие и грядущие судьбы России" (издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1995), если бы его высказывания и вообще в целом его концепция православной веры не совпадала практически слово в слово с тем, что можно сегодня прочитать на эту же тему в газетах "Советская Россия", "Завтра", "Правда" и в других коммуно-патриотических изданиях. Именно слово в слово. И это не может не тревожить нормального человека. Тогда, на рубеже XIX и XX веков, и его бесконечные публикации, и литературная деятельность менее заметных писателей его круга не просто отпугнули, а навсегда оттолкнули от Церкви Христовой и молодежь, и университетскую профессуру, и вообще мыслящих и, главное, добрых людей. Все они ушли от Церкви, хотя были, быть может, на самом ее пороге или просто вышли из Церкви, несмотря на то, что были православными христианами и с любовью верили во Христа. Причем сделали это они только по той простой причине, что именно от Иисуса, из Его Евангелия и от Его Церкви они усвоили ту истину, что Бог есть любовь, а вместе с ней какое-то особое отношение к злу, к злобе, к ненависти и нетерпимости, к любым формам деления людей на первый, второй и третий сорт по расовому ли, или вероисповедному, классовому, социальному или национальному признаку.

Да, формально эти люди были плохими христианами, они годами не ходили к исповеди, редко бывали в храмах (разве что на Пасху), не постились и, как им казалось, не молились по-настоящему, но Дух, который "идеже хощет дышит", действовал в них и вел их по жизни. Я застал людей этого поколения, тех странных безбожников, у которых нельзя было не учиться тому, как жить по-христиански, святых безбожников рубежа веков, чистейших, поразительно целомудренных, незлобивых и щедрых. Если открыть Послание к Колоссянам (3,8-15), то можно подумать, что это с них написал апостол для нас о том, какими следует быть нам, христианам. Повторяю, от Церкви этих людей оттолкнули Никон и другие авторы его круга. Никон, который, между прочим, и после смерти Льва Толстого не успокоился и продолжал писать злобные статьи, причем не против его учения, а именно против самого Льва Николаевича, доказывая, что он в последние годы своей жизни не заходил в московские храмы, не стоял там подолгу в темноте и не искал примирения с Церковью, хотя факты свидетельствуют о противоположном.

Общаясь с людьми того времени, я никогда не мог понять, почему они, по сути своей настоящие христиане, как правило, к Церкви относились плохо и как-то с оттенком брезгливости, – теперь понимаю, что повинны в этом такие авторы, как владыка Никон, провоцировавшие своими "трудами" в обществе именно брезгливое отношение к тому, что связано с Церковью. Вот они – истоки нашего безбожия… Эта книга и другие – в том же жанре.

Сегодня история повторяется. Многие публицисты, называющие себя православными, как некогда архиепископ Никон, просто отталкивают своими сочинениями от Церкви, а значит, и от Христа людей сегодняшнего дня. И бесполезно после этого говорить о том, что православие для ХХ века – это прежде всего святой архиепископ Лука, великий хирург, знаменитый профессор, добрейший и щедрый, мать Мария, спасавшая в годы нацизма еврейских детей в концлагере, владыка Евлогий, объединивший вокруг себя весь русский Париж и каждому давший возможность максимально раскрыться и свободно трудиться, отцы Павел Флоренский и Александр Мень. Нет, говорят мои собеседники, мы знаем этих чудесных людей, но для Церкви типичны не они. Для Церкви типичны те, кто повсюду ищет врагов и всех ненавидит, обличает и изобличает… Грустно! Снова уходят от Церкви лучшие сердца и где-то вне ее стен пытаются искать Бога, при этом даже не называя Его Богом… Бесконечно грустно!